В глубине дома заплакал ребенок. Жена Джелина принялась всхлипывать:
– Заставь его уйти, Джелин. Прогони его. И ее вместе с ним. От нее одни проблемы. Святая Эда, защити меня и мое дитя! Прогони его! Убей!
У Дарды начиналась истерика, и по глазам Джелина Таура видела, что он прислушивается к жене. Может, он и убьет ее.
– Мама? – спросила она, поневоле срываясь на крик. – Мама? Ты позволишь ему убить нас обоих? Папиным мечом?
– Таура, заходи в дом. Твой отец не в себе. – Голос матери дрожал. Она обняла Джефа. Тот пыхтел и всхлипывал – это была его прелюдия к панике. Вскоре он начнет бегать кругами, рыдая и визжа.
– Мама, пожалуйста! – взмолилась Таура.
Тут отец схватил ее за шиворот и швырнул в дом. Она врезалась в Джелина и сползла ему под ноги. Тот потерял равновесие и пошатнулся, а отец протянул руку мимо острия собственного меча и стиснул запястье Джелина. Тауре была знакома эта железная хватка. Она видела, как, вцепившись в канат, отец доставал со дна большого палтуса. Мгновение спустя произошло то, чего она ждала. Джелин вскрикнул, меч выпал из его онемевшей руки и приземлился прямо рядом с Таурой. Она схватила рукоять и поднялась на ноги.
– Папа, он у меня! Твой меч у меня.
Отец не ответил. И не ослабил хватку на запястье Джелина. Джелин кричал, ругался и сражался с отцовской рукой, словно, высвободившись, мог одержать победу. Отец ощерился. Его глаза были пусты. Джелин изо всех сил пытался освободиться. Но отец притянул более мелкого мужчину к себе и свободной рукой схватил Джелина за горло, прямо под челюстью. Стиснул пальцы, потом внезапно выпустил запястье Джелина и обеими руками обхватил его шею. Отец заставил Джелина подняться на цыпочки, отцовские глаза были очень сосредоточенными, рот сжался в тонкую линию. Он душил противника. Склонив голову набок, он с напряженным интересом изучал темнеющее лицо Джелина.
– Нет! – вскрикнула Дарда, но не сделала ничего, лишь попятилась в угол, вцепившись в ребенка.
Джеф схватил себя за волосы обеими руками и громко взвыл, тряся головой. Однако мать Тауры вмешалась в схватку. Она вцепилась в толстую отцовскую руку и повисла на ней всем телом, словно на ветке.
– Бэрк! Нет, не надо, отпусти его! Бэрк, не убивай его! Он был к нам добр, он дал нам кров! Бэрк! Остановись!
Но отец не остановился. Глаза Джелина расширились, рот распахнулся. Прежде он царапал отцовские руки; теперь его ладони упали и вяло повисли. Таура посмотрела на меч. Подняла его обеими руками, сама не зная, что собирается делать. Ее трясло, а оружие было тяжелым. Она уперлась ногами в пол, распрямила плечи. Меч как раз перестал дрожать, когда папа отшвырнул обмякшего Джелина и посмотрел на жену, по-прежнему висевшую на его руке. Он распрямил руку, отбросив мать Тауры в сторону, и она полетела назад.
Прямо на меч.
Таура выронила оружие, когда мать врезалась в него. Меч застрял, пошел вниз и упал вместе с матерью. Отец сделал два шага вперед и отвесил Джефу оплеуху. Мальчишка рухнул на пол.
– Тихо! – рявкнул отец на своего сына-идиота.
И, о чудо, Джеф подчинился. Прижав колени к груди и закрыв обеими руками окровавленный рот, он в ужасе смотрел на отца. Дарда тоже почти смолкла. Одной рукой она закрывала собственный рот, а другой прижимала к себе Кордела, приглушая его вопли.
– Еда! – приказал отец, шагнул к очагу и протянул руки к огню.
Джелин не шевелился. Мать Тауры села, постанывая и держась за ребра. Таура посмотрела на меч на полу.
– Еда! – повторил отец.
Он окинул их всех сердитым взглядом, не делая различий между собственной окровавленной женой и съежившейся Дардой. Ни одна из женщин не шелохнулась и не произнесла ни слова, а от Джефа, как обычно, не было никакого проку.
Таура вновь обрела дар речи.
– Папа, пожалуйста, сядь. Я посмотрю, что у нас есть, – сказала она ему и направилась в кладовку Дарды. Пираты не сожгли дом Джелина, однако забрали всю еду, которую смогли отыскать. Таура сомневалась, что найдет что-либо на полках. В деревянном ларе лежала половина буханки хлеба. И все. Однако, доставая ларь, она увидела, что за ним что-то есть. Несколько сушеных рыбин и большой кусок сыра в чистой тряпице. Гнев Тауры вспыхнул с новой силой: за ними она обнаружила мешок картошки, горшочек меда и горшочек топленого сала. И в самом конце полки – сушеные яблоки. С косичкой чеснока! Дарда спрятала все эти богатства и заставила их хлебать жидкий суп!
– Ты прятала от нас хорошую еду! – тихо обвинила она Дарду, обращаясь к полке. Отломила кусочек сыра и положила в рот.
У нее за спиной взревел отец:
– СЕЙЧАС! Я хочу есть сейчас!
Таура оглянулась, и отец оскалился на нее. Его глаза сузились, из горла доносилось угрожающее рычание. Таура взяла хлеб, мед и сыр. Отец не стал ждать, пока она накроет на стол, а схватил буханку грязными руками. Таура уронила сыр и поставила горшочек с медом.
Отступив от стола, она покосилась на Дарду и негромко сказала:
– Мама, они нас обманывали. Джелин говорил, что еды нет, но Дарда прятала ее от нас!
– Это была наша еда до того, как все случилось! – Голос Дарды дрожал от страха и негодования. – Мы не обязаны были с вами делиться! Это была еда для моего мальчика, он должен расти! Мы с Джелином ее не трогали! Это была еда для Кордела!
Отец как будто ничего не слышал. Поднеся буханку ко рту, он откусил огромный кусок и заорал:
– Пить! Что-нибудь попить! У меня пересохло во рту!
Кроме воды, ничего не было, и Таура принесла ему кружку. Мать встала, пошатнулась и опустилась на пол рядом с Джефом. Глупый брат Тауры раскачивался взад-вперед. Вместо того чтобы позаботиться о собственной ране, мать попыталась его успокоить. Таура взяла тряпицу, в которую был завернут хлеб, и подошла к матери.
– Покажи мне твою рану, – сказала она, опускаясь на корточки.
Глаза матери вспыхнули темным огнем.
– Отойди от меня! – вскрикнула она и толкнула дочь. Таура упала. Однако мать все же схватила тряпицу и прижала к ребрам. Тряпица покраснела, но слабо. Таура предположила, что лезвие порезало мать, но не проникло глубоко. Она все равно испытывала смятение.
– Прости! – натянуто сказала она. – Я не хотела тебя ранить! Я не знала, что делать!
– Ты знала. Просто не хотела этого делать. Как всегда!
– Первым делом семья! – воскликнула Таура. – Вы с папой всегда так говорите. Первым делом семья!
– Похоже, чтобы он думал о своей семье? – спросила мать.
Таура оглянулась на отца. Сыра почти не осталось. Отец сунул кусок хлеба в горшочек с медом и вытирал его начисто. У нее на глазах он затолкал хлеб в рот. Пустой горшочек покатился к краю стола, упал на пол и разбился.
Мать поднялась на
