Она мечтала стать актрисой знаменитого МХАТа, но после прослушивания взяли только ее сестру, а ей самой пришлось искать себе работу сначала в телеграфном агентстве, а затем она устроилась секретарем газеты «Известия».
В первый раз Елена вышла замуж в 1918 г. за сына известного трагического актера Мамонта Дальского (1865-1918) офицера Юрия Неелова. В 1919 г. он поступает в 16-ю армию, действовавшую в составе Западного фронта РККА, где его назначили адъютантом командарма Н.В. Сологуба. Там же начальником штаба был Евгений Александрович Шиловский. Елена и Евгений полюбили друг друга, она развелась с Нееловым и тут же снова вышла замуж. От этого брака у них родился сын Сергей (1926-1977).
Казалось бы, о чем еще мечтать: крупный советский военачальник, за ним можно жить как за каменной стеной, но в Елене уже проступают черты булгаковской Маргариты. Так и хочется повторить за Михаилом Афанасьевичем: «Боги, боги мои! Что же нужно было этой женщине?! Что нужно было этой женщине, в глазах которой всегда горел какой-то непонятный огонечек, что нужно было этой чуть косящей на один глаз ведьме, украсившей себя тогда весною мимозами? Не знаю. Мне неизвестно. Очевидно, она говорила правду, ей нужен был он, мастер, а вовсе не готический особняк, и не отдельный сад, и не деньги».
А вот отрывок из письма Елены сестре: «Иногда на меня находит такое настроение, что я не знаю, что со мной делается, я чувствую, что такая тихая семейная жизнь совсем не по мне. Ничего меня дома не интересует, мне хочется жизни, я не знаю, куда мне бежать, но очень хочется <…>. Во мне просыпается мое прежнее „я“ с любовью к жизни, к шуму, к людям, к встречам. <…> Я остаюсь одна со своими мыслями, выдумками, фантазиями, неистраченными силами. И я или (в плохом настроении) сажусь на диван и думаю, думаю без конца, или – когда солнце светит на улице и в моей душе – брожу одна по улицам».
«Это было в 29-м году в феврале, на масляную, – рассказывает Елена Сергеевна о своей первой встрече с Булгаковым. – Какие-то знакомые устроили блины. Ни я не хотела идти туда, ни Булгаков, который почему-то решил, что в этот дом он не будет ходить. Но получилось так, что эти люди сумели заинтересовать составом приглашенных и его, и меня. Ну, меня, конечно, его фамилия… В общем, мы встретились и были рядом. Это была быстрая, необычайно быстрая, во всяком случае, с моей стороны, любовь на всю жизнь».
«Сидели мы рядом, – писала в 1961 году Елена Сергеевна брату, – у меня развязались какие-то завязочки на рукаве <…> я сказала, чтобы он завязал мне. И он потом уверял всегда, что тут и было колдовство, тут-то я его и привязала на всю жизнь». – Вот вам и ведьмовская сущность. «Тут же мы условились идти на следующий день на лыжах, – продолжает Елена Сергеевна. – И пошло. После лыж – генеральная „Блокады“, после этого – актерский клуб, где он играл с Маяковским на биллиарде… Словом, мы встречались каждый день и, наконец, я взмолилась и сказала, что никуда не пойду, хочу выспаться, и чтобы Миша не звонил мне сегодня. И легла рано, чуть ли не в 9 часов. Ночью (было около трех, как оказалось потом) Оленька, которая всего этого не одобряла, конечно, разбудила меня: иди, тебя твой Булгаков зовет к телефону. <…> Я подошла. „Оденьтесь и выйдите на крыльцо“, – загадочно сказал Миша и, не объясняя ничего, только повторял эти слова. Жил он в это время на Бол. Пироговской, а мы на Бол. Садовой, угол Мал. Бронной, в особнячке, видевшем Наполеона, с каминами, с кухней внизу, с круглыми окнами, затянутыми сиянием, словом, дело не в сиянии, а в том, что далеко друг от друга. А он повторяет – выходите на крыльцо. Под Оленьки-но ворчание я оделась <…> и вышла на крылечко. Луна светит страшно ярко, Миша белый в ее свете стоит у крыльца. Взял под руку и на все мои вопросы и смех – прикладывает палец ко рту и молчит… Ведет через улицу, приводит на Патриаршие пруды, доводит до одного дерева и говорит, показывая на скамейку: „Здесь они увидели его в первый раз“. И опять – палец у рта, опять молчание… Потом пришла весна, за ней лето, я поехала в Ессентуки на месяц. Получала письма от Миши, в одном была засохшая роза и вместо фотографии – только глаза его, вырезанные из карточки… С осени 29 года, когда я вернулась, мы стали ходить с ним в Ленинскую библиотеку, он в это время писал книгу».
Впрочем, в то время они еще не могли сойтись, оба находились в браке, и Елена даже была представлена его супруге.
В конце 1930 г. Шиловский узнает о том, что у жены появился любовник, происходит объяснение с Булгаковым, после чего писатель дает обещание больше никогда не видеться с Еленой. Мастер и Маргарита попрощались 25 февраля 1931 г. И, действительно, не видели друг друга 15 месяцев, но потом снова встретились в ресторане «Метрополь», инициатором встречи была Елена, и поняли, что больше не могут друг без друга.
В результате развода сын Евгений (10 лет) остался с отцом, Сергей (5 лет) – с матерью. Елена и Михаил поженились.
Булгаков всегда знал, что в его жизни будет три брака, есть легенда, что это ему предсказал А.Н. Толстой, кроме того, цыганка нагадала Булгакову третий счастливый брак.
Едва отпраздновав медовый месяц, Елена становится секретарем и администратором своего нового мужа. За всю семейную жизнь они ни разу не поссорились. Она стала хранителем архива Булгакова, и уже после его смерти именно ее стараниями читатели получили шанс прочитать неизвестные до этого произведения мастера. «Я делаю все, что только в моих силах, для того, чтобы не ушла ни одна строчка, написанная им, чтобы не осталась неизвестной его необыкновенная личность. <…> Это – цель, смысл моей жизни. Я обещала ему многое перед смертью, и я верю, что я выполню все» (из письма Е. Булгаковой брату писателя Николаю Афанасьевичу Булгакову).
В 1940 г. Елена Сергеевна забрала из запасников Новодевичьего кладбища камень «голгофа», лежавший на могиле Н.В. Гоголя на кладбище Данилова монастыря. Этот камень она установила на могиле мужа. При этом могила Гоголя оказалась недалеко
