А Данилыч все продолжал ублажать Екатерину дорогими модными вещицами, понимая, что только ими можно задобрить лакомую до роскоши мариенбургскую пленницу. Она так любила блистать в обществе, подчеркивая высокий сан исполина Петра – хозяина великой империи! Очень точно охарактеризовал ее A. C. Пушкин: «Чудотворца-исполина чернобровая жена». Екатерина облачалась то в новомодные французские одеяния, то в испанские робы, то в щеголеватые немецкие платья, блистая дорогим атласным нарядами, расшитыми серебряным шитьем, великолепнейшими костюмами. Поистине неподражаема была она на ассамблеях и, по словам современника, «танцевала чудесно и выполняла артистически самые сложные пируэты, в особенности, когда сам царь был ее партнером. Ее низкое происхождение не смущало ее».
Однако плебейство Екатерины сразу же бросалось в глаза придворным, искушенным в политесе. Сохранился отзыв маркграфини Байрейтской Вильгельмины о приезде царской четы в Берлин в 1719 году: «Царица была мала ростом, толста и черна; вся ее внешность не производила выгодного впечатления… Платье, которое было на ней, по всей вероятности, было куплено на рынке; оно было старомодного фасона, и все обшито серебром и блестками. По ее наряду можно было принять ее за немецкую странствующую артистку. На ней был пояс, украшенный спереди вышивкой из драгоценных камней, очень оригинального рисунка в виде двуглавого орла, крылья которого были усеяны маленькими драгоценными камнями в скверной оправе. На царице были навешаны около дюжины орденов и столько же образков и амулетов, и, когда она шла, все звенело, словно прошел наряженный мул». Впрочем, раздавались и иные голоса. Другой иностранный дипломат заметил, что «несмотря на неизвестность ее рода, Екатерина вполне достойна на милости такого монарха», и дал весьма лестное описание ее наружности: «Она имеет приятную полноту, цвет лица ее бел с примесью природного, несколько яркого румянца, глаза у нее черные, маленькие, волосы у нее такого же цвета длинные и густые, шея и руки красивые, выражение лица кроткое и весьма приятное».
После кончины императора Екатерина I, возведенная на престол усилиями соратников Петра – Александра Меншикова, Петра Толстого, Павла Ягужинского, а также покорной им гвардии, процарствовала лишь 26 месяцев. Ее царствование было неярким. Отбыв положенный траур, императрица пускается во все тяжкие: утопает в праздности и удовольствиях («повседневных пиршествах и роскошах», как говорит князь Михаил Щербатов). Казалось, этим неразборчивым и безудержным стремлением к наслаждениям она желала вознаградить себя за то постоянное напряжение, в котором жила при Петре. Кутежи, возлияния, развлечения проходили при Дворе ежедневно.
Проявила императрица и свою неукротимую любовь к мужскому полу, особенно к щеголям. Среди ее амантов называют Рейнгольда Левенвольде, красавца, франта, дамского угодника и альфонса; молодого польского графа Петра Сапегу, отчаянного модника, так и сиявшего парчою и бриллиантами. Мемуаристы говорят и о романе Екатерины с щеголеватым Антоном Дивьером, к которому она давно благоволила.
И жаловала императрица своих любовников прямо-таки по-царски – Левенвольде был произведен в графы (с привилегией носить на шее ее, Екатерины, портрет); Дивьер тоже стал графом и генерал-лейтенантом; Сапега к своему графскому титулу добавил высокий чин генерал-фельдмаршала вкупе с орденом св. Андрея Первозванного – высшей наградой Российской империи.
Дни правления сей монархини, говорит биограф, «были преступным образом принесены в жертву эгоизму, сладострастию, корысти и властолюбию». Пристрастившись к выпивке еще во времена Петра, Екатерина совсем распустилась после прихода к власти, и все ее царствование, как говорят историки и иностранные посланники при русском Дворе, превратилось в сплошную попойку.
Екатерина не обладала ни государственным умом, ни самостоятельным мышлением и всегда была зависима от чужих мнений. Раньше она была тенью Великого Петра. Вступив на престол, она проявила добрую волю, вернув из ссылки Лакосту и Шафирова. Но вскоре правителем империи фактически становится Меншиков, все более и более захватывавший власть в свои руки, и Екатерина по существу выступает в роли его карманной императрицы. Именно Меншиков был виновником и вдохновителем дискриминационных антисемитских указов, которые за безграмотную Екатерину подписала ее дочь Елизавета (заметим в скобках, подписала, видимо, не без удовольствия, поскольку впоследствии станет коронованной юдофобкой). О том, что именно Ментиков был инициатором этой антисемитской кампании, свидетельствуют его слова на заседании Верховного тайного совета в 1727 году: «Жидов в Россию ни с чем не впускать!»
Надо отметить, что, как у всякого антисемита, у светлейшего был «свой жид». Это был некрещеный еврей, предприниматель Леви Липман, получивший право на жительство в России как лицо из свиты герцога Голштинского. Но интерес к нему Меншикова был небескорыстным: тот заказывал у него ювелирные изделия самой высокой пробы (сохранился подписанный им указ «об уплате еврею Липману шести тысяч рублей за сделанные три кавалерии [ордена – Л.Б.] Святой Екатерины с бриллиантами»). Впрочем, Липман – исключение, которое лишний раз подтверждало правило, от которого светлейший не отступал.
Накануне кончины императрицы светлейшему удалось, наконец, добиться, невозможного: отмстить ненавистному шурину Дивьеру, хотя тот был явным фаворитом Екатерины, ею обласканным и облагодетельствованным. Пользуясь тем, что воля монархини была уже полностью парализована, он составил от ее имени документ, в коем Дивьера обвиняли в «предерзости», непочтительности к монархине, и даже в вертопрашестве (что обычно так импонировало коронованной распутнице Екатерине). Будто бы юному великому князю Петру Алексеевичу Антон «напоминал, что его высочество сговорился жениться, а они за его невестою будут волочиться, а его высочество будет ревновать».
Дивьер был бит кнутом, а затем сослан в холодную Якутию, в Жиганское зимовье, что на пустынном берегу Лены, в 9000 верстах от Петербурга и в 800 верстах от Якутска. В этой забытой Богом глухомани он остался без самого необходимого, питаясь одним хлебом и рыбой. Не пощадил Меншиков и собственную сестру Анну, повелев ей вместе с малолетними детьми безвыездно жить в дальней деревне…
На этом можно было бы завершить наш рассказ, если бы не опубликованная в блоге «Семь искусств» претенциозная, бьющая на сенсацию заметка, буквально взорвавшая русскоязычный интернет. Более того, 17 января 2013 года она была размещена и в блоге «Эха Москвы» под заглавием «Первая императрица России была еврейкой». Автор ее, Юрий Магаршак, делает поистине ошеломляющее заявление: «У всех русских царей – потомков Петра Великого, от Елизаветы до Николая Второго, русских генов столько же, сколько еврейских». Надо заметить, что версия о еврействе Екатерины I не нова. Впервые подобное высказала русско-американский литератор Алла Кторова (В.И. Кочурова); ее горячо
