Ее родители могут взбунтоваться, поскольку именно они пострадают, потеряв все вложенные в свадьбу деньги, но, может, их смягчит тот факт, что она совсем скоро подарит им первого внука.
Разложив перед собой угольные и цветные карандаши, она принялась рисовать. Сначала неясные очертания и плавные линии, некоторые из них напоминали по форме цветы. Затем, по мере того как в представлении начали вырисовываться более четкие силуэты, воображение разыгралось, а в голове тем временем зазвучала знакомая мелодия. Джулиет принялась напевать любимый мотив, он словно помогал ей работать.
Вот только проблема была в том, что эта песня заставляла ее думать о Рейде и о первой ночи, что она провела с ним.
Он тогда в третий раз принес китайскую еду, которая становилась своего рода их тайным удовольствием. Она звонила ему, когда оставалась в квартире одна, или Рейд приглашал ее к себе и оставлял дверь незапертой. Эти тайные свидания будоражили ее, заставляли чувствовать себя невероятно живой и… желанной.
Ей не следовало этого делать. Нужно было пресечь все и сразу, как только она поняла, что ситуация может выйти из-под контроля.
Но эти встречи так много значили для Джулиет. Она могла общаться с Рейдом так, как она не могла общаться ни с кем другим. Он знал о ее жизни такие детали, которыми она ни с кем никогда не делилась. Джулиет не могла жить без этих свиданий, рядом с ним она чувствовала себя непринужденно, могла дышать полной грудью, быть собой.
Так что остановиться она не могла никак.
Кроме того, это были всего лишь ужины. Не романтические встречи во французском ресторане при свечах, а всего лишь еда навынос. Коробка с цыпленком в кисло-сладком соусе, пара бокалов вина и непринужденная беседа двух друзей, которая велась о чем угодно, только не о свадьбе и «Модном доме Закаро».
В тот раз, когда Джулиет услышала резкий стук в дверь, она вдруг поняла, что означает выражение «бабочки в животе». Она ощутила трепет и легкое возбуждение. Она попыталась унять волнение, но тело не повиновалось ей.
Как только она открыла дверь, Рейд окинул ее взглядом с головы до ног, словно ощупывая ее глазами. По телу Джулиет разлилось тепло, она почувствовала, что возбудилась еще больше.
Улыбнувшись ей, он подошел к журнальному столику около дивана и принялся доставать из бумажного пакета красно-белые картонные контейнеры. Джулиет принесла столовые приборы и вино и присоединилась к нему.
Они не в первый раз обедали вместе, сидя бок о бок, но в тот день, когда их колени соприкоснулись, она ощутила нечто напоминающее электрический разряд, пронзивший ее изнутри. Ей стало трудно дышать, трудно глотать. Наливая вино, она лишь надеялась, Рейд не заметит, как дрожат ее пальцы.
— Как насчет музыки? — неожиданно спросил он, застав ее врасплох.
Не дав ей ответить, он поднялся с дивана и, не колеблясь, направился к столу. Там, посреди многочисленных вещей, что принадлежали ей и сестрам, лежал айпад, соединенный с колонками. Вот только принадлежал он Зои, а Джулиет знала, что сестра предпочитает психоделическую клубную музыку, а значит, найти что-то подходящее в ее плейлисте будет не просто.
К удивлению Джулиет, Рейд довольно быстро подобрал красивую инструментальную музыку. Спокойная романтическая мелодия наполнила комнату.
Спокойствие — это очень хорошо, как раз то, что нужно, но вот романтика… Джулиет боялась, это будет для нее последней каплей.
Рейд вернулся к дивану, и в течение получаса они ели и болтали о всяких пустяках.
Точнее, разговаривал больше он, Джулиет же кивала или отделывалась короткими ответами. Единственное, чего ей страстно хотелось, — это прижаться к нему и ощутить силу его объятий.
— Ты закончила? — спросил Рейд внезапно, отвлекая Джулиет от мыслей.
Она бросила взгляд на свою полупустую тарелку. На ней осталось лишь немного риса и овощей, но она точно знала, что не сможет доесть, как бы ни старалась.
Джулиет поставил тарелку на журнальный столик и посмотрела Рейду в глаза.
Он встал и протянул ей руку.
— Потанцуем?
Не дожидаясь ответа, Рейд взял ее за руку и поднял на ноги. Она попала в его объятия совершенно непринужденно — так водный поток устремляется в русло ручья, нечто совершенно естественное.
Какое-то мгновение он держал ее в объятиях, и она чувствовала твердость мускулистой груди и жар его тела. Наслаждаясь ощущениями, она прикрыла глаза и придвинулась ближе к нему, желая, чтобы этот момент продлился вечность.
Однако спокойная мелодия завершилась, и Рейд нехотя отстранился от нее. Через мгновение из колонок полились звуки вальса, и Рейд уверенно положил руку на талию Джулиет и закружил под музыку, прижавшись щекой к ее виску. Глаза ее закрылись, она сделала прерывистый вдох и затем выдохнула.
— Где твои сестры? — прошептал он прямо над ее ухом.
Словно очнувшись ото сна, Джулиет промолвила:
— Зои, после того как закроет магазин, отправится с друзьями в клуб. А Лили в Лос-Анджелесе с Найджелом.
— Так, значит, сегодня ночью ты одна? Нам никто не помешает?
Джулиет едва заметно качнула головой.
— Прекрасно, — пробормотал он.
Затем, прежде чем она поняла, что происходит, он запрокинул ее голову и прижался губами к ее губам.
Его губы была теплыми, чуть солоноватыми от приправ и сладкими от вина. И он божественно целовался!
Сначала прикосновения губ Рейда были нежными, он точно пробовал ее на вкус. Затем, убедившись, что она не оттолкнет его, он стал более настойчивым.
Она же не в силах была сопротивляться. Джулиет хотела его — хотела этого так долго.
Он поглаживал ее руки, от плеч до запястий. Гладил ее по спине, бедрам, вверх и вниз.
Джулиет не сопротивлялась, она двигалась в такт с ним, вцепившись ему в плечи, словно боялась, что если она их отпустит, тут же растечется водой у его ног.
Оторвавшись от ее губ, Рейд начал целовать ее подбородок, скулы, двигаясь к уху. Она застонала от удовольствия, когда он нашел чувствительное место на ее шее.
— Если мы это сделаем, — пробормотал он, касаясь губами ее кожи, — ты будешь ненавидеть себя утром?
— Возможно, — признала она. Хотя сейчас ей было абсолютно все равно, что будет потом.
— А меня ты тоже возненавидишь?
Джулиет резко открыла глаза. Туман в голове прояснился, возможно, потому, что он больше не целовал ее шею. Теперь он пристально смотрел на нее, его карие глаза стали совсем темными, а взгляд — серьезным.
Он ждал ее ответа, и от него зависело то, как пройдет весь последующий вечер.
— Нет, — ответила она просто и честно.
Она не могла его возненавидеть, что бы между ними ни произошло. Какой бы виноватой она ни чувствовала себя потом, эта была ее
