– Уверен в этом, – отозвался дворецкий. – Сэр Барроу, намедни в графство приехала чета Эшби, и ее глава лорд Эшби отправил для Вас визитку с приглашением на ланч в любой удобный для Вас день.
– Господи! Это тот персонаж, который дружил с отцом в детстве и обзывал тетю Маргарет «не королевой Марго»? – рассмеялся хозяин.
– Вполне возможно, поскольку его лакей намекнул о дружеской связи своего господина с Вашим отцом.
Бальтазар прошел в гостиную и попросил служанку сначала принести ему чаю с сэндвичем, а после коробку с личной перепиской отца, которая хранилась в кабинете. Ключ от данной коробки всегда был при Бальтазаре, поэтому он не беспокоился за сохранность ее содержимого.
Последнее письмо от почтенного джентльмена было датировано 29 июня 1840 года. В нем лорд Эшби писал, что устал от волнений чартистов[7], а также напуган покушением на жизнь Королевы Виктории, которое произошло 10 июня сего года от рук какого-то безработного, который промахнулся целых два раза, видимо от голода. «Чует мое сердце, что покушения на ее жизнь повторятся еще не единожды», – писал размашистым почерком друг детства.
– Да, Ваша интуиция Вас не подвела, – хмыкнул младший Барроу и продолжил чтение.
«Нашей малышке Вивиан уже скоро 7 лет, и мы с Мэри решили отдать ее на воспитание монахиням в одно Аббатство, где по слухам спокойно, и мы можем не волноваться за ее жизнь вплоть до 18-летия. Как ты знаешь, рабочие не очень мне благоволят, да и я ничего не сделал для остановки безработицы в нашем графстве. Как итог, они угрожают моей семье и подбрасывают анонимные угрозы, в том числе в спальню Вивиан. Догадываюсь, что наши слуги также приложили к этому руку».
На этом переписка отца с лордом Эшби обрывается.
Бальтазар написал короткий ответ, где выразил признательность за приглашение и с удовольствием наведается в поместье Роуз-Гроу в пятницу на обед.
* * *Как только гость вошел в дом, его обоняние тут же уловило разнообразную смесь индийских благовоний. Он безмерно обрадовался тому, что, не смотря на свои путешествия в составе Ост-Индской компании, отец никогда не привозил индийские специи и благовония в подарок домочадцам, чем облегчил детство единственному отпрыску.
– Позвольте Вашу шляпу и зонт! – прервала его мысли кроткая служанка, которая по какой-то причине не надела передник горничной.
– Да, благодарю. Прошу провести моего кучера в помещение для слуг и накормить его.
Бальтазар передал служанке вещи и прошел в гостиную. Не успел он переступить порог, как его тут же окружили члены семьи Эшби.
– Мой дорогой мальчик! Как ты вырос! – громовым голосом поприветствовал хозяин поместья.
– Вы очень похожи на своего отца, – произнесла леди Эшби и протянула руку. – Прошу Вас, располагайтесь там, где Вам будет удобно!
– С Вашего позволения я присяду на кресло, – ответил гость и оглядел гостиный зал.
«Роскошь и аристократизм в каждом предмете интерьера», – поймал себя на мысли Бальтазар.
– Иви, милая, сообщи, пожалуйста, миссис Олдри, что уже можно накрывать на стол, – попросил лорд Эшби юную особу, на которую гость только сейчас обратил внимание.
Внешность дочери отцовских друзей Бальтазару сразу не понравилась. Детство в монастыре, видимо, негативно сказалось на чертах ее лица и походке. «М-да, если чета Эшби пригласила меня лишь за тем, чтобы познакомить с ней, – подумал сэр Барроу, – то лучше в самом начале дать им понять о тщетности любых попыток нас соединить».
– Что ж, мой дорогой мальчик! Если ты успел проголодаться, то прошу к столу, – призвал хозяин поместья своего гостя и членов семьи. – Пройдемте в обеденный зал!
Усаживаясь за стол, Бальтазар обратил внимание на служанку, которая открывала ему дверь. В присутствии господ она позволяла себе беззастенчиво улыбаться лакею и помогала тому надеть тугие белые перчатки, потом в свободной форме обмолвилась парой фраз с господской дочерью и… села за обеденный стол напротив него.
Гость не мог скрыть удивления и, широко открыв глаза и рот, уставился сначала на нее, потом на лорда Эшби. А сама девушка лишь лучезарно улыбнулась ему, обнажив белые ровные зубы. Удивительно, но форма рта и качество зубов служанки были намного здоровей, нежели у Вивиан Эшби.
Когда все, наконец, уселись, Бальтазар всё же осмелился спросить у хозяев, по какой причине они позволяют прислуге обедать вместе с ними и разрешают пренебрегать униформой. Дескать, он тоже уважает и в некоторой степени привязан к своим слугам, однако умеет держать с ними дистанцию, чтобы не допустить панибратства и фамильярности в отношениях с господами.
Чета Эшби с минуту смотрела на него недоуменным взглядом, после чего оглядела присутствующих за столом и решила поинтересоваться у гостя, какой конкретно слуга позволил себе превысить служебное положение, пока они были отвлечены беседой друг с другом. Сэр Барроу пронзительно посмотрел в сторону дерзкой горничной и нарочито кашлянул, в ответ на что она обратилась к лорду Эшби со словами:
– Отец, мне кажется, наш гость имеет в виду меня, – и слегка посмеялась.
– Отец? – переспросил Бальтазар, давясь собственной слюной.
– Да, это моя дочь Вивиан, сэр Барроу! – ответил хозяин дома и тоже рассмеялся. – Простите, а с чего Вы взяли, что это служанка?
– Боюсь, это моя вина, отец, – вмешалась девушка и вновь улыбнулась гостю открытой улыбкой. – Я открыла ему входную дверь и любезно попросила шляпу и зонт. После чего сэр Барроу дал мне поручение провести его кучера в дом, а я не стала его поправлять.
– Что ж, тогда это простое недоразумение, поэтому давайте посмеемся и продолжим, наконец, есть! – громогласно заявил глава семейства и ткнул вилкой в сочный кусок баранины.
– Прошу прощения, мисс Эшби! – озадаченно взглянув на нее, извинился Бальтазар. – Но всё же, кем тогда приходится Вам эта молодая особа? – спросил он у лорда Эшби, указав на вторую девушку за столом, которую они именовали как некую Иви.
На этот раз рассмеялась хозяйка поместья, пояснив, что Сильвина Шоу приходится ей племянницей, дочерью ее старшей сестры, и она гостит у них, пока родители путешествуют по Европе. Они еще раз попросили у сэра Барроу извинения за то, что ввели его в заблуждение, не представив молодых особ, потом все вместе посмеялись над ситуацией и с удовольствием вернулись к приему пищи.
Глава XI
Вивиан Эшби вела себя безукоризненно в глазах Бальтазара. Она играла на пианино, рассказывала веселые истории или цитировала английских классиков именно тогда, когда ее просили об этом. Всё в ее внешности и действиях говорило о благородном происхождении, в отличие от кузины. Сильвина Шоу явно не умела подать себя, была закомплексована и задорно смеялась над шутками дяди исключительно ради того, чтобы сделать лорду приятное,
