И поднял перед ней шлагбаум, даже не спросив, назначена ли у нее встреча с миссис Симпсон. «Симпатяга, – решила Николь. – Такое ощущение, будто меня теперь воспринимают как друга миссис Симпсон».
Несколько минут спустя Николь втиснула свою «хонду» между «бентли», принадлежащим миссис Симпсон, и сверкающим черным «лексусом». На наклейке на лобовом стекле она заметила буквы «ДМ» – доктор медицины и сразу подумала: «Будем надеяться, что Глория Симпсон не заболела!»
Слегка неуверенным шагом, словно колеблясь, достаточно ли у нее оснований для демарша, журналистка пошла к дому. Осмотрев собственное отражение в безупречно чистом стекле «бентли», она убедилась, что костюм выбран правильно, блузка удачно подобрана, а волосы хорошо уложены. Она позвонила.
Через пару секунд дверь открыл слуга: семидесятилетний мужчина с красивой, совершенно белой шевелюрой, он выглядел на редкость достойно в своей черной униформе, подчеркивавшей его худобу. Она уже видела его во время своего первого визита, но он, в отличие от Пола Коффи, похоже, не узнал ее и вовсе не скрывал своего удивления. Наверное, редко случается, чтобы в доме Симпсонов возникали посетители, приехавшие без предварительной договоренности.
– Вы миссис?…
– Николь Эйвон.
– Вне всяких сомнений, миссис Симпсон не предупреждена о вашем визите.
– Нет, но она меня знает. Мне нужно сообщить ей чрезвычайно важные вещи.
– Важные вещи? – повторил слуга с некоторой иронией, его тон неприятно напомнил Николь обращение Снайдера.
– Да.
– Что ж, если вы изволите подождать, я посмотрю, что можно сделать.
И вместо того чтобы дать ей войти, он закрыл Дверь перед ее носом, словно она была ничтожнейшей из всех живущих на земле. Но Николь утешилась мыслью о том, что, по крайней мере, миссис Симпсон дома. Она преспокойно могла уехать куда-нибудь развеяться…
«Необходимо, чтобы она меня приняла, – произнесла Николь мысленное заклинание, – просто необходимо…»
Во время их первого разговора миссис Симпсон казалась настроенной по отношению к ней скорее дружески. Но с богатыми людьми никогда не знаешь наверняка: их любезность иногда всего лишь способ обозначить дистанцию в общении с теми, кто не принадлежит к их обществу.
Как бы то ни было, Николь скрестила пальцы.
Мгновения нервного ожидания, и все тот же достопочтенный слуга вновь распахнул дверь:
– Соблаговолите следовать за мной, миссис Эйвон.
В холле она снова изумилась огромному портрету покойной дочери миссис Симпсон. Слуга проводил ее в просторную комнату (во время первого визита Николь ее не видела); на самом деле это был кабинет, где любил работать мистер Симпсон.
Глория Симпсон, как всегда элегантная, в черном платье (казалось, она по-прежнему в трауре), сидя на канапе, пила чай в компании пожилого мужчины, облаченного в деловой костюм с красным атласным галстуком. Он был практически лыс, за исключением почти незаметного нимба седых волос. Впрочем, это его нисколько не портило, напротив, даже подчеркивало присущий ему строгий шарм. Глубокие синие глаза с острыми зрачками сразу же приковывали к себе внимание.
– О, Николь, какой приятный сюрприз! – воскликнула миссис Симпсон, привстав.
Ее компаньон поднялся и подошел к журналистке, изобразив легкую улыбку, обнажившую великолепные зубы. Присущая ему несокрушимая уверенность в себе скорее внушала окружающим робость. В любом случае Николь испытала некоторую неловкость, которая не прошла, даже когда он протянул ей руку.
– Николь Эйвон. Доктор Алан Гринберг.
Должно быть, это владелец красивого черного «лексуса»…
Алан Гринберг…
Николь показалось, что она где-то уже слышала это имя.
Но поскольку ее нервы в последние дни были на пределе, то, возможно, ей это просто показалось.
– Чем обязана вашему визиту, Николь? – спросила элегантная вдова.
– Мне необходимо поговорить с вами о вашем муже. Но дело в том, что это очень… как бы это выразиться… конфиденциально, по крайней мере на данный момент, и я не знаю…
Она повернулась с нерешительной улыбкой к доктору Гринбергу.
– О! Вы можете говорить свободно, Николь. Доктор Гринберг не только был личным врачом моего мужа на протяжении тридцати лет, но он к тому же является другом семьи.
Доктор Гринберг ограничился безмолвным кивком.
– Но я совершенно забыла об обязанностях хозяйки дома. Могу я предложить вам что-нибудь выпить? – Светскую любезность Глории Симпсон было трудно поколебать.
– Нет, благодарю.
Повисла пауза, затем Николь продолжила:
– Я осмелилась нанести вам визит, так как у меня есть веские причины полагать, что ваш муж был убит!
Это по меньшей мере шокирующее заявление взволновало миссис Симпсон, глаза которой мгновенно увлажнились. Мало того что Николь напомнила ей о смерти ее горячо любимого мужа, весть о том, что он, возможно, был убит, лишь обострила боль. Реакция доктора Гринберга была несколько иной: его глаза сузились, он впился пронизывающим взглядом в журналистку, словно она только что произнесла нечто чудовищное. Данное заявление вызвало в нем скорее скептическую реакцию, чем удивление.
– Николь, но как вы можете утверждать подобные вещи? Мой муж скончался от сердечного приступа, спокойно завтракая в «Рице». Если бы его убили, то остались бы следы, ну я не знаю… И потом, вокруг были люди, они бы заметили убийцу.
– Вот именно, один из свидетелей передал мне очень серьезную улику.
– Вы меня интригуете, – проговорила миссис Симпсон, поворачиваясь к доктору Гринбергу.
Тот ничего не сказал, но его лицо едва заметно побледнело. А прищуренные глаза, казалось, буквально сверлили Николь.
– Именно, – подтвердила молодая женщина, – я разговаривала с главным свидетелем, с Эмилио.
– Эмилио… вы говорите об официанте? – переспросила миссис Симпсон, которая, казалось, совершенно не понимала, куда клонит Николь.
– Да.
– Но я тоже говорила с ним. И он мне все рассказал: как с моим мужем случился приступ во время еды, как он упал. Эмилио первым пришел к нему на помощь, но было слишком поздно, и врачи не смогли вернуть его к жизни.
– Я все это знаю, миссис Симпсон, но во время нашей беседы всплыли новые факты. Эмилио отдал мне пузырек с таблетками, которые принимал ваш муж, – моноприл.
– Да, мужу прописали этот препарат еще несколько лет назад, так как у него было высокое давление.
– Дело в том, что при внимательном изучении я пришла к выводу, что таблетки были подделаны. Во флаконе содержалась лишь одна подлинная таблетка, на ней было вытиснено название лекарства. Остальные – идентичные по форме и цвету – являлись плацебо.
– Вы уверены? – спросила вдова.
– Да, это означает, что ваш муж считал, что принимает лекарство, в то время как принимал бог весть что. Как вам известно, данное лекарство было чрезвычайно важным для поддержания его здоровья, а повышение давления, вероятно, и вызвало сердечный приступ. Отсюда мое утверждение, что ваш муж, скорее всего, был убит.
Миссис Симпсон была слишком поражена этими разоблачениями, чтобы говорить. Вмешался доктор Гринберг:
