достоинством.
– Вы уверены, что я вам не помешаю? – спросила она.
– Напротив, вы доставите мне большое удовольствие, согласившись немного со мной поболтать. После обеда моя жена обычно дремлет около часа.
– Ей, кажется, в самом деле хорошо спится.
Вообще-то Николь направлялась к бассейну, намереваясь на досуге выстроить план атаки, но ведь это могло подождать, а пока она с удовольствием приняла предложение поддержать компанию. Вокруг бассейна не было никого, кроме двух пожилых пар. Николь, машинально оценив их социальное положение, подумала, что, возможно, они могут стать очередными жертвами Сенон-фонда.
Чтобы разговор не потревожил сон миссис Люджер, Николь уселась чуть поодаль.
– Вы часто совершаете круизы на «Корабле Любви»? – Она задала этот вопрос мистеру Люджеру без всякого подтекста.
– Нет, мы здесь впервые.
– Но мне показалось, что этот Антонио Тарини вас знает, и я подумала, что… – Николь осеклась.
Однако это и впрямь странно. Как Тарини запомнил имя Люджера? Ведь корабль только что покинул порт, стало быть, он видел эту чету впервые и тем не менее счел уместным представиться.
Да, что-то тут было нечисто, тем более что, по ее подсчетам, на борт круизного лайнера поднялось никак не менее семисот пассажиров!
Тарини наверняка обладал великолепной памятью, ведь в силу служебных обязанностей ему приходилось сталкиваться с массой народу, однако Николь понимала, что совершенно невозможно быстро запомнить столько имен.
– А вы, это ваше первое плавание? – осведомился Морис Люджер.
– Э… да.
– Вы много путешествуете?
– Когда работа позволяет. А вы?
– О, до сих пор мы являлись скорее домоседами, я был слишком занят управлением своей компанией, но несколько недель назад, в свой шестидесятый день рождения, я ее продал. Эта сделка вызвала небольшую шумиху в газетах, возможно, вам доводилось об этом слышать? О картах Люджера, – добавил он.
– Карты Люджера?…
– Да, знаете, эти карты желаний, которые продаются…
– Ах да, какая я глупая, как же я сразу не сообразила!
Она вдруг вспомнила. Морис Люджер, возможно, не мог потягаться в популярности с Биллом Гейтсом, но вот вокруг его карт и истории тайной продажи компании сложилась целая финансовая сага, о которой Николь была немало наслышана. Возможно, поэтому Антонио Тарини и узнал состоятельного бизнесмена, а тот вовсе не был этим удивлен.
– Это не страшно, я же, в конце концов, не Денни де Вито, к тому же успехом пользовались мои карты, а не я сам.
Он заботливо повернулся к жене, которая во сне издала нечто вроде ворчания. Но та, похоже, не испытывала ни малейших неудобств. Мистер Люджер пояснил Николь:
– Мы с женой решили извлечь хоть какую-то пользу из нажитого состояния, прежде чем станет слишком поздно. Она уже не молода, знаете ли… И потом, она недавно перенесла двустороннее воспаление легких, и я очень боялся ее потерять.
Он снова повернулся к жене и с нежностью посмотрел на нее. Со все еще приоткрытым ртом, она начала довольно звучно похрапывать.
Николь собиралась продолжить разговор, когда заметила, что внимание ее собеседника переключилось на новую пассажирку, которая направлялась к шезлонгам по другую сторону бассейна. В отличие от большинства женщин, виденных Николь на корабле, эта была молода (ей точно не было и тридцати). Очень высокая, она была наделена потрясающей красотой, если так можно выразиться, славянского типа: длинные белокурые волосы, высокие скулы и огромные, миндалевидной формы зеленые глаза. Когда она небрежно сбросила белый халатик, взору Николь предстало божественное тело, облаченное в черный купальник с большим декольте. По правде говоря, предстало совсем ненадолго, поскольку красавица тут же прыгнула в воду и размеренным кролем быстро проплыла бассейн туда и обратно, прежде чем лечь на шезлонг и раскрыть иллюстрированный журнал.
У Николь мелькнул вопрос: что, если это новая Мария Лопес, присутствие которой призвано всколыхнуть «Корабль Любви»? Но не успела она увериться в своей догадке, как вдруг перед той как из-под земли вырос потрясающий блондин. Журналистка машинально отметила ледяной блеск его голубых глаз. Очевидно, это был муж или же компаньон голливудской красотки. В противном случае вряд ли он так запросто уселся бы рядом с ней и, обменявшись несколькими словами, погрузился в чтение.
Николь еще немного поболтала с Морисом Люджером, но тут проснулась его жена, и ему пришлось везти ее обратно в каюту. Похоже, пожилая дама не слишком хорошо себя чувствовала. Или, может, была недовольна тем, что ее муж устроился рядом с такой молодой и прелестной женщиной, как Николь. В сторону последней миссис Люджер бросила хмурый взгляд, покидая бассейн с недовольным видом.
Глава 38
В первый вечер, чтобы отметить начало путешествия, на корабле был объявлен торжественный банкет одновременно в нескольких обеденных залах. Пары, предпочитавшие поужинать отдельно, могли это сделать за маленькими столиками, накрытыми на двоих. А пассажиры, пожелавшие воспользоваться банкетом по случаю начала круиза и поближе познакомиться с другими отдыхающими – таковых было большинство, – могли выбрать себе место в главной зале за круглыми столами на восемь человек, расположенными вокруг просторного танцпола. Ансамбль из восьми музыкантов приветствовал туристов, исполняя нон-стоп мелодии времен их молодости, то есть в основном музыку пятидесятых годов.
На входе в один из основных залов, вмещавший до трехсот человек, Николь и ее муж столкнулись с четой Люджеров. Морис Люджер просиял, узнав молодую женщину, которая любезно предложила ему свою помощь у бассейна. Пожилой миллионер, в силу полученного строгого воспитания, никогда не осмелился бы навязать свое общество молодой журналистке, выглядевшей великолепно в вечернем черном платье. Но Николь, обратившись взглядом к мужу и получив его немое согласие, пригласила Люджеров присоединиться к ним, и те поспешили согласиться.
Они выбрали один из свободных столов; тот, однако, пустовал недолго, поскольку пожилая пара, представившаяся как мистер и миссис Гувер, вскоре попросила позволения присесть. Ни журналистка, ни Люджеры не были против, что оказалось ошибкой, так как Гуверы, похвалявшиеся своим пятидесятилетним союзом, казалось, присоединились к обществу только для того, чтобы упражняться в спорах. Присутствие совершенно незнакомых людей, по-видимому, лишь стимулировало это занятие любимым «видом спорта».
«Что же происходит, когда они остаются одни, без посторонних, которые все же вынуждают их сдерживать проявление своих чувств!» – подумала Николь.
Сначала Николь с Роджером полагали, что Гуверы и Люджеры будут их единственными соседями по столику. Они посматривали друг на друга, комически поднимая брови: вечер предстоял долгий, а Гуверы, не прекращавшие пикировку с того момента, когда вошли в зал, не давали друг другу передыха, обмениваясь победоносными ударами с помощью внешне вежливых ядовитых фраз, удерживаемых до сих пор в секрете. Миссис Люджер, отпускавшая любезные реплики в первые минуты общения, очень скоро замкнулась в неприятном молчании. На речи Николь или миссис Гувер, дамы весьма внушительных габаритов, она отвечала односложно, поскольку сразу же начала завидовать той явной симпатии, которую журналистка внушала ее мужу. Она все более и более болезненно переносила общество посторонних людей, так как была на десять лет старше мужа и, кроме того, болезнь не оставляла ей никаких шансов конкурировать с юной соседкой по столику. Ох уж эти чертовы мужчины!
