— Что случилось, мама? Шторм усилился? Мы тонем?
— Нет, доченька, — ответила Юлия. — Нас требуют наверх. Тебя и меня.
Повернувшись к люку снова, Соня рассмотрела темный мужской силуэт наверху и гибкую веревочную лестницу, спускающуюся оттуда. Им что-то закричали по-тайски. Требовательно, властно.
— Зачем? — спросила Соня, инстинктивно прижимаясь к матери. — Я не хочу, не хочу. Пусть отстанут от нас.
Сверху прозвучал новый окрик. Девушки загомонили, уговаривая Максимовых не мешкать, а делать то, что велено.
— Не надо злить террористов, — высказалась от лица всех веснушчатая англичанка с гривой огненных волос. — Иначе они отыграются на нас. Перестанут кормить, а может, даже кого-нибудь расстреляют. В плену нужно выполнять приказы.
Возможно, она была права, но все равно слушать ее было противно.
— Пойдем, мама, — решительно произнесла Соня. — Не хочется тут оставаться. Хоть свежим воздухом подышим.
Подавая пример, она стала карабкаться по лестнице первой, напоминая какого-то неуклюжего зверька, вздумавшего подражать мартышке, раскачивающейся на лиане. Всякий раз, когда нога упиралась в очередную перекладину, всю лестницу сильно перекашивало и шатало. К тому времени, когда Соня добралась до палубы, она совсем выбилась из сил, измученная не столько непривычными физическими упражнениями, сколько недоеданием, недосыпанием и постоянным страхом перед неизвестностью.
Здоровенный азиат протянул ей квадратную ладонь, но она гордо отказалась и взобралась на палубу самостоятельно. Здесь по-разбойничьи свистел ветер, неслись растрепанные облака и было так много чистого, пропитанного солью воздуха, что у Сони голова пошла кругом.
Сидя на мокрых досках, она раскачивалась туда-сюда, как на качелях. Вокруг было много мужчин, пялившихся на нее с тупым вожделением псов, окруживших одинокую суку. Чтобы не смотреть на них, Соня заглянула в душное чрево корабля. Мать уже преодолела середину лестницы и подбиралась к краю люка. Ее поднятое лицо было не просто белым, а серебристым, как луна.
Соня хотела протянуть ей руку, но почувствовала, как сильные руки обхватывают ее поперек туловища и несут прочь. Она попыталась кричать, но ее наградили подзатыльником и заткнули ей рот грязной ладонью. Потом Соню, не мудрствуя лукаво, просто сбросили на палубу, словно мешок картошки. Растянувшись на животе, она поспешно перевернулась, готовая царапаться и кусаться, но ее не тронули. К ней привели мать, усадили рядом, а потом обеих приковали к перилам одними наручниками, цепь которых была пропущена через перекладину.
Оставив женщин под присмотром одного охранника в сером полотняном костюме, остальные сместились к противоположному борту, у которого явно происходило что-то важное и интересное. Вот в гуще своих людей появился господин Кунг Тулан собственной персоной. Его появление подтвердило догадку женщин.
— Что случилось? — тихо спросила Соня, пристраивая поднятую руку так, чтобы она поменьше затекала.
— Понятия не имею, — тихо отозвалась Юлия. — Сейчас узнаем, я думаю.
Ее предположение оказалось абсолютно верным. Бандиты, отогнав матросов, расступились в стороны. Двое из них держали пистолеты наготове. Наблюдая за их действиями, Кунг держался за стальной трос, широко расставив ноги в мягких туфлях.
Но потом Юля и Соня перестали замечать и самого господина Тулана, и его подручных. Их взгляды обратились на хрупкую красивую тайку, перешагнувшую через поручни на палубу. Левая рука ее находилась в марлевом коконе, напоминающем гипсовую повязку.
— Мама, — прошептала потрясенная Соня. — Посмотри, на ней мои шмотки… Мне не мерещится?
— Нет, — так же тихо ответила Юлия. — Твоя куртка, точно, только рукава подвернуты. Она же маленькая совсем.
— Лет шестнадцать…
— Больше. А если и шестнадцать, то азиатки в этом возрасте считаются уже совсем взрослыми. Ох, не нравится мне это. Какого черта Данко спутался с этой малолеткой?
Соня в изумлении уставилась на мать:
— Я не поняла. Ты ревнуешь, что ли?
— Еще чего! — фыркнула Юлия, задирая нос. — Велика честь для какой-то пигалицы!
Пока они обменивались репликами, девушка с перебинтованной рукой осталась стоять в стороне, а на палубу взобрался…
— Папа! — выдохнула Соня потрясенно. — Папа?
— Данко! — крикнула Юлия, дергаясь на цепи, подобно большой собаке, увидевшей обожаемого хозяина. — Мы здесь, Данко!
— Мы здесь, папочка! — вторила ей дочь.
«Как он изменился, — отмечал ее мозг, не так сильно подвластный эмоциям. — Вместо усов теперь борода, и прическа другая… и куртка незнакомая… но это он, сто процентов он, двести. Нашел нас все-таки. Но ведь он подвергает себя страшной опасности, появившись здесь. И кто такая эта девчонка? Зачем он отдал ей мои вещи?»
Мысли сменяли друг друга столь стремительно, что уже через пару секунд пропали неизвестно куда. Потому что отец уже заметил обеих женщин и вскинул руку в приветственном жесте.
— Юля! Соня! — крикнул он. — Я приплыл за вами.
Но не все обстояло так хорошо, как звучало на словах. Бандиты вовсе не собирались убирать выхваченное оружие. Кунг Тулан не спешил к гостю, чтобы оказать ему восточное гостеприимство. А квадратный телохранитель, подчиняясь приказу хозяина, вырвал из руки Данко принесенный им на корабль пакет.
— Ой, мамочка, — пробормотала Соня. — Не нравится мне все это.
* * *При виде жены и дочери сердце Данко превратилось в кусок льда, ворочающийся в груди и ранящий душу острыми гранями. Боже, как они исхудали, как осунулись, какими бледными стали… Не прежние Юля и Соня, а их призрачные тени.
Данко посмотрел на Кунга. Убить этого мерзавца было мало, но это была высшая мера наказания на земле.
— Привет, — сказал Данко.
Вместо ответного приветствия Кунг фыркнул. При его наружности ему давно следовало лечь в гроб, чтобы не пугать людей. Тем не менее Данко улыбнулся ему, постаравшись сделать это как можно беспечнее. Он даже сделал шаг в сторону Кунга, но, как и следовало ожидать, подчиненные его не пропустили.
— Стой на месте! — прозвучало на ужасающем английском языке. — Один шаг — и мертвый.
Данко смерил взглядом тайца, угрожающего ему пистолетом. Всего охранников у Кунга было четверо, включая угрюмого громилу в костюме из такой плотной ткани, что он выглядел монолитным, как на памятнике. Самого Кунга Данко в расчет не брал, полагая, что азиатский Кощей рассыплется в прах от одного толчка. А вот трое матросов, держащихся поодаль, представляли собой явную угрозу, учитывая
