Следующие восемь недель расследования превратились в войну нервов. Джимми и его банда знали, что они первые на подозрении, и даже читали о себе в газетах, но продолжали жить своей обычной жизнью умников, а когда было нужно, легко уходили от слежки, совершая неожиданные развороты в неположенных местах, пролетая перекрёстки на красный свет или сдавая задним ходом к только что пропущенным съездам скоростных магистралей. Они умудрялись избавляться даже от слежки с воздуха, нарочно подъезжая поближе к аэропорту Кеннеди, в воздушном пространстве которого всякие внеплановые появления летательных аппаратов, включая самолёты и вертолёты ФБР, были запрещены. Даже хитрые жучки прослушки оказались не так эффективны, как надеялся Макдоналд: садясь в свои машины, Джимми, Энджело и Томми врубали на полную громкость музыку.
Сквозь грохот диско и рока порой всё же прорывались весьма заманчивые для ФБР обрывки разговоров. Например, Сепе говорил неустановленному лицу про «…коричневый ящик и сумку из „Люфтганзы“…» или своей подружке Хоуп Бэррен: «…Я хочу посмотреть… погляди, где деньги в… выкопай яму в подвале [неразборчиво] заднем дворе…» Но всего этого было недостаточно, чтобы достоверно связать Сепе и его приятелей с ограблением.
Через некоторое время подозреваемые научились так ловко избавляться от «хвостов», что некоторые члены банды стали пропадать из поля зрения ФБР на несколько дней подряд. Макдоналд начал получать отчёты, что его подопечных видели очень далеко от Нью-Йорка — в Форт-Лодердейле или Майами-бич. Конечно, он мог обвинить Джимми, Де Симоне и Сепе в заговоре и нарушении условий досрочного освобождения и отправить всех троих обратно за решётку, но это не помогло бы раскрыть ограбление «Люфтганзы», а главное, узнать, где спрятаны похищенные деньги.
С самого начала Макдоналд понимал, что грабителям помогли изнутри. Откуда же ещё шесть вооружённых бандитов могли узнать, в каком именно из двадцати двух огромных складов занимающего сто пятьдесят гектаров грузового терминала будут оставлены на выходные шесть миллионов долларов в наличных и драгоценностях? Такие крупные суммы, как правило, сразу же забирал и развозил по банкам бронеавтомобиль инкассаторов. Кроме того, налётчики знали имена и рабочие места всех сотрудников; они знали о сигнализации, обойти которую можно было только с помощью магнитного ключа, они знали, где взять этот ключ, а также каким образом отключить видеокамеры, не подняв тревогу. Макдоналд решил, что если электронные системы безопасности не смогли изобличить профессиональных воров, то это наверняка сделает помогавший им наводчик-любитель, который в конце концов выведет следствие на Джимми Бёрка и его людей.
Служба безопасности «Люфтганзы» сообщила Макдоналду имя Лу Вернера уже через несколько часов после ограбления. Его и раньше подозревали — в краже двадцати двух тысяч долларов в иностранной валюте, однако тогда для обвинения или увольнения не хватило улик. Теперь дело другое. Оказалось, что именно Лу Вернер не дал служащим инкассаторской компании «Бринк» вывезти ценности обычным порядком в пятницу, до ограбления. Он заявил, что ему нужно вначале получить на ордере подпись начальника склада. Один из охранников заявил о нарушении процедуры, но Вернер всё равно исчез куда-то на полтора часа и не возвращался, пока инкассаторам не приказали продолжать их маршрут без денег «Люфтганзы». Таким образом Вернер не только задержал деньги и ценности в хранилище на все выходные, но и оказался одним из очень немногих служащих «Люфтганзы», точно знавших, что они всё ещё там.
Профи вроде Джимми Бёрка даже никогда не говорили вслух ничего криминального, даже в кажущемся безопасным собственном автомобиле, зато любитель Лу Вернер болтал постоянно. Казалось, он нарочно задался целью намекнуть о своей роли в ограблении всем, кого знал. Он хвастался, что получил большие деньги. Приятелям в баре сказал, что расплатился с букмекерами и ростовщиками. И, наконец, объявил, что на Рождество поедет отдыхать в Майами.
Для занимавшихся ограблением агентов ФБР изучение хитросплетений личной жизни Лу Вернера вскоре стало больше походить на просмотр нудной мыльной оперы, нежели на расследование преступления. Они обнаружили, например, что он заявил своей бывшей жене Беверли, будто скоро сорвёт большой куш, и вот тогда она пожалеет, что бросила его после двадцати трёх лет совместной жизни. Своему лучшему другу Уильяму Фискетти он рассказал обо всём как минимум за месяц до налёта на «Люфтганзу» и пообещал вложить тридцать тысяч долларов в затеянный Фискетти бизнес такси. Две недели спустя, узнав, что женатый Фискетти спутался с его бывшей женой Беверли, Вернер разозлился, позвонил Фискетти и отозвал своё деловое предложение. Наутро после ограбления, когда все радиостанции и газеты трубили о громком преступлении, Вернер был настолько вне себя, что позвонил Фискетти домой, крикнул: «Видишь, трепач!» — и бросил трубку. Ещё через два дня, пока заголовки о шестимиллионной добыче всё ещё украшали первые полосы газет, Вернер с великой гордостью вывалил всю правду об этом деле своей любовнице, Дженет Барбьери, тридцатишестилетней разведённой матери троих детей. Та разрыдалась, впала в истерику и принялась кричать, что он кончит свои дни в
