Детектив Манн и помощник окружного прокурора Нассау Уильям Браудер начали записывать то, что подросток рассказывал о наркосиндикате. По его словам, дело вели члены криминальной семьи Луккезе, связанные с Полом Варио. Руководил синдикатом, насколько информатору было известно, рецидивист Генри Хилл, ближайший подручный Варио из семьи Луккезе. Манн и Браудер были впечатлены. В их сети вообще нечасто попадали злоумышленники, близкие к Полу Варио, не говоря уже о тех, кто мог бы связать неуловимого мафиозного босса с таким серьёзным преступлением, как наркоторговля. Большинство людей, способных нанести Варио хоть малейший ущерб, обычно умирали задолго до того, как у Манна или кого-либо из правоохранительных органов появлялась возможность с ними пообщаться.
Подросток заявил, что знает Хилла много лет. Неоднократно бывал у него дома, знаком с женой и детьми. Всё потому, что у него есть друзья и родственники, которые давно дружат с Хиллами, поэтому мальчишку не воспринимали в этой семье как чужака. Впрочем, парень настаивал, что имена этих друзей и родственников он называть не станет, потому что они не имеют отношения к делу. Он заявил, что у Хилла точно крупный бизнес, потому что тот связан с очень серьёзными людьми. Хилл, сказал он, близок с Джимми Бёрком, состоит в банде автоугонщиков и, вероятно, принимал участие в ограблении «Люфтганзы».
О том, что Хилл занимается наркоторговлей, подросток узнал в 1979 году. Хилл тогда только что вышел из тюрьмы. Парень закончил кое-какую работу у него в саду и ждал знакомого, тоже друга Генри, чтобы вместе ехать домой, когда Хилл предложил ему подзаработать ещё деньжат в качестве «мула», то есть наркокурьера. И даже отвёл в спальню на первом этаже дома, чтобы показать наркотики. Дверь в помещение имела электронный замок. Оказавшись внутри, Хилл продемонстрировал ему пять кило кокаина, спрятанных в гардеробе. Потом достал килограммовую пачку и дал парню в руки, чтобы тот мог её получше рассмотреть. Хилл сказал, что продаёт восемь кило кокаина в неделю, и ему нужна помощь в распространении. По словам мальчишки, Хилл предложил ему возить кокаин в разные места по всей стране и обещал платить пять тысяч долларов за поездку.
Используя данные под присягой показания подростка, заверенные бруклинским окружным прокурором, Манн подал судье округа Нассау прошение о выдаче ордера на прослушку телефонов Генри Хилла. Он обосновал свою просьбу тем, что обычные методы расследования в случае Хилла будут неэффективны. В частности, информатор, знавший Хилла лично, отказался ввести в его дом полицейского под прикрытием, опасаясь за свою жизнь. Кроме того, предварительное расследование показало, что Хилл крайне осторожен, поэтому стандартные методы полицейского наблюдения ни к чему не приведут. Манн заявил, что Хилл гнал по узким улицам, проезжал на красный свет, а также постоянно делал неожиданные развороты в неположенных местах, чтобы избавиться от возможного преследования. Очень тщательно выбирал собеседников и всегда следил, чтобы его нельзя было подслушать в ресторанах и других общественных местах. На публике он часто применял старый тюремный трюк для защиты от умеющих читать по губам наблюдателей: во время разговора прикрывал рот рукой. Просьба Манна была удовлетворена — он получил ордер на тридцатидневную прослушку домашнего телефона Хилла по адресу Лонг-Айленд, Роквилл-центр, Сент-Маркс-авеню, 19, а также другого телефона, в квартире, где, по данным информатора, хранились и упаковывались наркотики. В этой квартире по адресу Роквилл-центр, Лэйк-Вью-авеню, 250, жила Робин Куперман.
Записи делались ежедневно. На каждой магнитофонной бобине было свыше семисот пятидесяти метров магнитной плёнки. К тому моменту, когда Манн завершил расследование, у него скопилось тридцать пять таких бобин. Каждая была подписана детективами, непосредственно прослушивавшими разговоры, и заверена печатью суда. Кроме того, Манн разместил своих людей напротив дома Хилла, чтобы они вели слежку и делали фотографии. Полицейские обосновались в небольшом гараже, принадлежавшем вышедшему на пенсию государственному служащему.
Вскоре Манн и его команда убедились, что случайно наткнулись на тридцатисемилетнего бывшего заключённого, чья жизнь красной нитью пронизывала практически всё полотно криминального мира Нью-Йорка. Генри Хилл дал Манну и его людям уникальную возможность заглянуть в повседневный быт умника. И не потому, что Генри был боссом. Не потому, что у него был высокий ранг или явная склонность к насилию, столь характерная для громил из того мира, в котором он обитал. Фактически Генри никогда не занимал в мафии высоких постов и не был так уж свиреп; он даже не был особенно крут, насколько могли судить следившие за ним копы. От других умников, попадавших в поле зрения полиции, Генри отличало иное — казалось, он имеет свободный доступ ко всем уровням криминального подполья.
Большинство бандитов, за которыми годами наблюдала полиция, принадлежали к одной, максимум двум строго разграниченным сферам преступной деятельности. Наркополицейские следили за наркодилерами, их поставщиками, их курьерами и иногда распространителями. Команды по борьбе с азартными играми вели учёт букмекеров и операторов подпольных лотерей, которые всегда общались только с другими букмекерами и своими клиентами. Разнообразные ростовщики, угонщики, профсоюзные рэкетиры и вымогатели были объектами слежки практически постоянно, но никогда прежде Дэнни Манн и отдел по борьбе с наркотиками полиции Нассау не видели наркодилера, который занимался бы множеством разнообразных афер. Мало того, Генри, казалось, совершенно не был ограничен и мафиозной субординацией. Большинство умников, за которыми следили наркополицейские, всегда вращались строго в кругу равных себе бандитов. Если ты уличный наркодилер, букмекер или ростовщик, то ты на этом уровне и остаёшься, никогда, ни при каких обстоятельствах не приближаясь к мафиози более высокого ранга. Это правило внедрялось в мафии железной рукой и было, в общем-то, разумным — чтобы лидеров оргпреступности не могли подставить их собственные люди. Между теми, кто реально совершал преступления, и теми, кто ими руководил, получая большую часть дохода, всегда тщательно поддерживалась строжайшая изоляция.
Генри Хилл был иным. Каким-то образом он
