Много неопределенности и в сфере внутренней политики. Непонятно, например, как можно совместить привлечение иностранных инвестиций, крайне необходимых для развития страны, с сохранением информационной изоляции, которая необходима для контроля над населением и поддержания политической стабильности. Неясно, сможет ли Ким Чен Ын и его окружение решить эту непростую задачу — более того, неясно, имеет ли эта задача вообще решение как таковое.
Тем не менее очевидно, что под руководством Ким Чен Ына Северная Корея приступила к построению своего варианта «диктатуры развития». «Диктатура развития», которая предусматривает сочетание авторитарного политического контроля с рыночной — но направляемой государством — экономикой, существовала в большинстве государств Восточной Азии. Практически везде — и на Тайване, и в Китае, и во Вьетнаме, и в Южной Корее — эта политика дала неплохие результаты. Поэтому есть вероятность того, что сработает она и в Северной Корее. Это может показать только время.
В любом случае нынешняя Северная Корея — это весьма сложное и динамичное общество. Можно только надеяться, что книга Тюдора и Пирсона позволит читателям до определенной степени представить, как это общество сейчас устроено и в каком направлении оно движется.
Андрей Ланьков
Предисловие
Знаете ли вы, что средний северокореец живет за счет плодов капитализма? Или что как минимум половина населения КНДР знакома с южнокорейскими теле— и кинофильмами, а также с южнокорейской поп-музыкой? Известно ли вам, что солдаты армии КНДР проводят больше времени на частных стройках, чем за отработкой действий по уничтожению Южной Кореи?
Нынче «пхеньянология» выродилась в кустарщину, выдавая при этом на-гора массу книг, статей и документальных фильмов. К сожалению, лишь немногие истории о Северной Корее действительно рассказывают о том, как живет эта страна — идет ли речь об элите государства или о простых его гражданах. В центре внимания оказываются, как правило, Ким Чен Ын, геополитика или ракетно-ядерная программа КНДР. А вот гигантские перемены, которые переживает все северокорейское общество сверху донизу, интереса у рассказчиков, как правило, не вызывают.
Северная Корея сегодня — как бы удивительно это ни звучало для читателя — весьма динамичная страна. Средний житель КНДР зарабатывает на жизнь частной торговлей; работники государственных предприятий могут (за взятку) выкупить свой контракт и заняться собственным бизнесом. Женщины, живущие неподалеку от границы с Китаем, носят джинсы в обтяжку — хотя это запрещено законом. Молодежь в Пхеньяне почти поголовно пользуется сотовой связью (да, у них свои собственные сотовые телефоны), а если им нужно место для романтического уединения, они всегда могут арендовать чей-нибудь дом на пару часов.
И богатые, и бедные равно с удовольствием слушают южнокорейскую поп-музыку — им совершенно наплевать на то, что правительство этого не одобряет. И, как и подавляющее большинство населения Азии, северяне дружно «подсели» на южнокорейские ТВ‑шоу, записи которых на DVD, USB-накопителях и SD-картах они добывают в Китае. Те, кого арестовывают за обладание южнокорейским медиапродуктом, чаще всего выходят на свободу за взятку. За последние два десятка лет коррупция расцвела в КНДР пышным цветом, а самых жадных до денег людей можно найти среди северокорейской элиты — то есть среди тех, кого было принято считать самыми индоктринированными, идеологически безупречными членами общества.
Типичный рассказ о Северной Корее исполнен неподдельного сочувствия к исстрадавшимся простым людям. Но такие рассказы, как правило, лишают тех самых людей их субъектности, дегуманизируя их, низводя до плоских карикатур, стереотипов — вроде «почитателя Ким Ир Сена с промытыми мозгами» или «беззащитной жертвы карательной машины госбезопасности». И карательная машина, и ее жертвы, конечно, имеют место — и мы уделим им достойное внимание в главе о преступлении и наказании в Северной Корее. Однако надо помнить, что главные повседневные заботы северокорейцев достаточно обыденны — как и у обычных людей в других странах. Жители КНДР беспокоятся о том, как заработать денег, как вырастить детей, как — порой — немного развлечься. И все чаще решение этих задач северокорейцы находят, выбираясь из-под государственного «зонтика».
Вообще-то главная причина недавних общественных перемен в КНДР трагична — это голод середины 90‑х годов ХХ века, погубивший как минимум несколько сотен тысяч человек. Голод серьезно нарушил связь между государством и народом, заставив среднего северокорейца добывать себе пропитание самостоятельно. В результате государство стало лишь частью квазикапиталистической рыночной экономики, а не монопольным координатором экономической активности, каким оно было прежде. На страницах нашей книги читатель неоднократно будет сталкиваться с последствиями того голода, ставшего агентом социально-экономических перемен в КНДР.
Корейская история знает и другие примеры катастроф, провоцировавших масштабные социальные потрясения, — и неожиданный прогресс в итоге. Из пепла Корейской войны (1950–1953), например, поднялось поколение необычайно целеустремленных южнокорейских меритократов, заложивших основы современного государства в Республике Корея. Авторы верят, что голод, ставший величайшей трагедией Северной Кореи, когда-нибудь будут воспринимать таким же толчком к прогрессу.
Важное замечание
Писать о Северной Корее — тяжелая задача для журналиста. Надежных статистических данных по стране чрезвычайно мало. Возможность поинтересоваться у «человека с улицы» в Пхеньяне его мнением о Ким Чен Ыне — и получить искренний ответ — предоставляется крайне редко (хотя вероятность такого разговора резко возрастает, если есть возможность посидеть за бутылочкой соджу с северокорейцем, живущим за границей). Однако в этой книге мы сделали все возможное, чтобы нарисовать максимально точный портрет северокорейского общества, — мы обращались к надежным, заслуживающим доверия экспертам (некоторые из них широко известны, некоторые — не очень) и к источникам из различных слоев северокорейского общества. Среди таких источников — представители элиты КНДР, надежно встроенные в структуру власти и обладающие инсайдерской информацией; перебежчики разного возраста из разных частей Северной Кореи, покинувшие страну в разное время; дипломаты и работники общественных организаций и НПО; а также торговцы и другие люди, пересекавшие китайско-корейскую границу где-то в районе Яньцзи — китайского уездного городка в сорока минутах езды от границы с КНДР — или где-нибудь еще. Кроме того, мы использовали тексты на английском, корейском и китайском языках. Как правило, мы считали достаточно надежной информацию, полученную из трех и более надежных источников. Читатель, разумеется, может руководствоваться иными критериями.
Посему мы не считаем нашу книгу последним словом и абсолютной истиной по Северной Корее и убедительно просим читателей не воспринимать ее таковой. В конце концов, вы же не посчитаете
