– Кто-кто?
– Герой пьесы «Пигмалион».
– Все позабыл… – махнул рукой Майлс.
– А напрасно. Перечитай. Опыт такого рода тебе пригодится, – ехидно усмехнулся Богард.
– Все шутишь? – Майлс метнул на друга раздраженный взгляд. – А мне, между прочим, не до шуток… Я уже не знаю, на что надеяться. То ли на то, что эта девчонка решит отказаться от денег, то ли на то, что она согласится и приедет сюда… Конечно, я не хочу продолжать почетное занятие Вондерхэймов, но, если я упущу наследство дяди Патрика, так оно и будет…
– Не понимаю, – скривился Богард, – откуда такое нежелание пополнить ряды почетных адвокатов… У тебя есть для этого все: и образование, и имя отца, и положение в обществе, и ум, наконец… Ты мог бы защищать влиятельных людей и получать за это огромные деньги.
Майлс пожал плечами. Он мог бы объяснить, но едва ли Богард поймет его…
– Не знаю. Просто это занятие мне не по душе. Я с удовольствием занялся бы чем-нибудь другим, но чем именно, пока еще не знаю. Кстати, – поспешил Майлс сменить тему разговора. – Моя мать, как ни странно, поддержала эту затею.
– Какую?
– Заняться воспитанием кузины. Конечно, я отдаю себе отчет, что ее волнуют исключительно дядюшкины деньги… Но все равно, мне казалось, что она воспримет условия завещания в штыки.
– И что она сказала? – полюбопытствовал Богард.
– Что делать леди из уличной девчонки – не самая грязная работа.
– Так и выразилась – грязная?
– Так и выразилась. Пожелала мне удачи и обещала помочь, чем сможет. Сомневаюсь, что она чем-то поможет. Главное, чтобы не мешала, – улыбнулся Майлс. – Но то, что она не встала на дыбы из-за Джиллиан Маккинли, уже можно считать помощью.
– Деньги, друг мой, деньги, – с философским видом произнес Богард. – Ради них кто угодно будет молчать…
– Надеюсь, ты ошибаешься.
– Но я не ошибаюсь, и ты сам об этом знаешь.
Майлс понимал, что отчасти Богард прав. Его философия примитивна, но ее придерживается большинство людей. И сам он, Майлс Вондерхэйм, – не исключение. Если бы был исключением, то уже давно плюнул на это наследство… Однако он не мог сказать о себе, что ради денег готов на все… Впрочем, может быть, это очередная иллюзия, самообман? И в глубине души Майлс согласится на все, что угодно, лишь бы получить деньги, которые обеспечат ему привычную комфортную жизнь? Впрочем, тогда, наверное, он воспользовался бы громким именем отца и стал адвокатом. Но ведь не сделал же он этого до сих пор? А мог бы… Размышления Майлса прервал голос дворецкого Питера, доносившийся из холла:
– Мистер Вондерхэйм! Мистер Вондерхэйм! К нам ворвалась какая-то ненормальная! Она утверждает, что пришла к вам!
Майлс и Богард переглянулись.
– Ненормальная? – переспросил Майлс. – Наверное, это Джиллиан.
– Она все-таки решилась?
– Судя по всему, да. Пойдем, ты сам все увидишь…
Майлс поднялся с кресла и торопливыми шагами направился в холл. Богард последовал за ним, воодушевленный рассказом Майлса. В жизни Богарда было не так уж много впечатлений, поэтому он надеялся, что представление, которое устроит сводная кузина Майлса, будет интересным. И Богард не ошибся…
В холле разыгрывалась душераздирающая сцена. Новообретенная сестра Майлса изо всех сил налегла на дверь, а дворецкий Питер пытался сдержать ее натиск, что, надо сказать, ему плохо удавалось. С победным криком: «А ну отвали!» раскрасневшаяся Джиллиан Маккинли ворвалась в холл. Дворецкий полетел на пол, прихватив с собой вешалку для одежды, за которую тщетно пытался удержаться.
– Что думал – твоя возьмет? – поинтересовалась Джим и благородно протянула дворецкому, заваленному ворохом одежды, руку помощи. – Знай наших!
Питер побрезговал ее рукой и предпочел подняться сам, глядя на хозяина дома с собачьей преданностью. Вы видите, я пытался, но ничего не получилось, говорили его глаза. Майлс понимающе кивнул дворецкому.
– Простите, Питер, я забыл предупредить вас… Эта девушка… Джиллиан…
– Джим, – перебила его девушка. – Я хочу, чтобы меня называли Джим. Джиллиан – имя для девчонок.
Майлс покосился на нее с недоумением, но решил выяснить вопрос с ее полом немного позже.
– Джим, – исправился он. – Она моя сестра. Точнее, кузина. Джил… Джим – дочь дяди Патрика.
– Но ведь у мистера Патрика Вондерхэйма… – выпучил глаза дворецкий.
– Не было детей, – закончил Майлс. – Джим – внебрачная дочь. Какое-то время Джим поживет у меня. Мне нужно будет научить ее… манерам. Так что, прошу тебя, Питер, относись к ней так же, как относишься ко мне…
– Хорошо, мистер Вондерхэйм, – подобострастно кивнул дворецкий, но Майлс увидел, что в глазах Питера блеснул недобрый огонек. – Добрый вечер, мисс Вондер…
– Маккинли, – улыбнулась Джим. – Но можно по-простому: Джим…
– Никаких «по-простому»! – запротестовал Майлс. – Питер, обращайтесь к ней «мисс Маккинли». Иначе она никогда не усвоит хорошие манеры.
– Но… – начала было Джим, но Майлс тут же перебил ее:
– Джим, вы пришли сюда, чтобы стать леди. Я должен вам помочь. Но для этого вы будете слушаться меня во всем, понятно?
– Понятно, – помрачнела Джим. – Только, прошу тебя, братец, давай не будем «выкать» друг другу. Мы же вроде как родственники… Пускай не совсем, но родственники…
– Хорошо, – милостиво согласился Майлс. – Только прошу тебя, не называй меня «братцем». Меня зовут Майлс.
– Ладно. А это кто? – ткнула она пальцем в Богарда. – Это тоже мой брат?
– Нет. – Майлс повернулся к Богарду, от души наслаждавшемуся этой сценой. – Это мой друг. Богард – это мисс Маккинли. Мисс Маккинли, – повернулся он к Джим, – это Богард Гампшир. И прошу тебя, Джим. Не тыкай в людей пальцем. Это очень неприлично…
– А как же я спрошу, кто это, если не покажу пальцем? – растерялась Джим.
– Задашь вопрос: «А кто этот молодой человек, который стоит за твоей спиной?»
– А если их будет двое?
– Тогда спросишь: «А кто этот молодой человек в синем пиджаке, который стоит за твоей спиной?» – На Богарде Гампшире действительно был синий пиджак.
– А если они оба будут в синих пиджаках и оба будут стоять за твоей спиной? – не унималась Джим.
Майлс готов был рассвирепеть, а Богард почти пополам согнулся от смеха. Да, нелегок хлеб учителя, подумал Майлс. Он взял себя в руки и более-менее спокойным тоном ответил:
– Тогда найдешь в одежде или во внешности этого человека отличительную деталь и упомянешь ее в вопросе. Надеюсь, все понятно? – опередил он очередное «а если».
Джим кивнула. Судя по всему, стать леди не так просто, как ей казалось…
Поток вопросов наконец иссяк, и Майлс смог поинтересоваться:
– Ты взяла с собой вещи?
– Вот… – Джим смущенно показала на небольшой рюкзачок, который висел у нее на плече.
– И все?
– Да… У меня больше нет вещей, – окончательно смутилась Джим.
– Что ж, тем лучше, – пробормотал Майлс. – Сегодня уже поздно, поэтому наши занятия начнутся завтра. Питер покажет тебе твою комнату, надеюсь, ты освоишься. Потом можешь осмотреть дом… А в восемь мы обычно ужинаем. Грэмси, кухарка, тебя покормит. А я… – Майлс опустил глаза. Ему неудобно было обманывать Джим. Но, если Майлс останется, то впечатлений будет слишком много, чтобы он смог их
