Наиболее важными источниками по позднесредневековой истории Приневского региона являются писцовые и обыскные книги. Писцовая книга Водской пятины 1500 г. содержит подробную информацию о населенных пунктах, количестве дворов в них, именах владельцев, а также сведения о хозяйстве, промыслах и податях населения. Земли по течению Невы входили в состав Ореховецкого уезда Водской пятины с центром в Орешке. Этот уезд граничил на востоке с Ладожским, на юге с Новгородским, на западе с Копорским, а на севере с Корельским уездами той же пятины. В северо-западной части Ореховецкого уезда, по реке Сестре, проходила русско-шведская государственная граница.
Уезд делился на восемь погостов. Большая часть побережья Невы находилась в пределах Спасско-Городенского погоста, центр которого находился в том же Орешке, где была Спасская церковь. Он включал северное побережье Невы от Ладоги до Финского залива и все северные острова дельты[43]. На южном побережье реки земли его протянулись узкой полосой от Ладожского озера и доходили только до устья реки Тосны. С юго-востока к Спасо-Городенскому погосту примыкали земли Никольского Ярвосольского погоста, а с юго-запада – Никольского Ижерского, территория которого простиралась вдоль южного берега Невы и Финского залива до реки Лиги, где проходила граница с Введенским Дудоровским погостом.
Система расселения на территории Ореховецкого уезда зафиксирована на более поздних шведских картах XVII в. На них же можно видеть ландшафты Приневья и расположение основных усадеб, возникших на месте хорошо освоенных земель и поселений предшествующего времени (рис. 70–71, см. с. VII–VIII вклейки).
На примере территории в нижнем течении реки Ижоры, входившей в состав Никольского Ижерского погоста, можно представить себе общую картину жизни этого времени на землях Приневской низменности. Земли эти частично входили в состав волости, носившей в новгородское время название «Михайловская Матвеева сына Селезнева», по имени ее владельца. Род Селезневых, связанный с Неревским концом Новгорода, известен только с XV в. Селезневы упоминаются в летописи в связи с колонизацией Подвинья. По предположению В.Л. Янина, они являются родственниками посадника последнего периода новгородской независимости Ивана Ивановича Лошинского [Янин 1981, с. 110]. Селезневы также выступали как ярые противники Москвы. Именно это может объяснить тот факт, что в 1471 г., после поражения новгородцев в битве на Шелони, Василий Селезнев был казнен по приказу Ивана III вместе с Дмитрием Борецким. В числе других пленных оказался и брат Василия – Матвей Селезнев. Сначала их заточили в Коломне, но впоследствии, после Коростынского мира, освободили. Добрая воля великого князя Московского не нашла достойного отклика. Уже в 1475 г. братья Матвей и Яков Селезневы вновь участвовали вместе с боярами Ананьиными и Офонасовыми в нападении на его сторонников в Новгороде [Соловьев 1993, т. 5, с. 23]. Но в том же году Матвей в должности тысяцкого участвовал во встрече великого князя. После включения Новгорода в состав Московского государства Иван III для прекращения сепаратистских настроений на местах конфисковал основную часть земель новгородского боярства, переселив прежних владельцев в центральные районы страны. Позднее освободившиеся земли передавались новым хозяевам уже как поместья, за службу.
Сигизмунд Герберштейн, немецкий посол в Россию в 1517 и 1526 гг., в своей книге «Записки о московитских делах» описал эти события. После подчинения Новгорода «московитский царь» (Иван III) отнял у новгородцев все имущество: «…увез с собою в Москву архиепископа и всех более богатых и могущественных лиц и послал в их имения, как бы в новые поселения, своих подданных. Народ там был очень обходительный и честный, но ныне является весьма испорченным; вне сомнения, это произошло от московской заразы, которую туда ввезли с собою заезжие московиты» [Герберштейн 1866, с. 110–117].
Князь Иван Тёмка Ростовский – новгородский воевода
Волость в нижнем течении Ижоры была передана в поместное владение князю Ивану Тёмке Ростовскому. Князь Иван, происходивший по прямой линии от Мономаховичей, первоначально владел Борисоглебской стороной Ростова и землями в окрестностях этого города, затем был вынужден продать эти владения своему сановному родичу Ивану III и получил земли в Водской пятине.
Селение, являвшееся центром Ижорского погоста («на погосте у Николы Святого»), находилось вблизи современных поселков Войскорово и Ям-Ижора, у порожистого участка на реке Ижоре, на удалении около 15 км от ее устья. Здесь русло реки делает петлю, образуя на правом берегу большой округлый полуостров, почти полностью окруженный водой. На шведских картах XVII в. в излучине реки, окруженной со всех сторон водой и соединенной с сушей узким перешейком, показаны владельческий двор и лютеранская кирха. Возможно, именно здесь и ранее – в XV–XVI вв. – находился центр погоста. В селении были церковь, три двора священнослужителей и двор торговца – «А на погосте церковь Никола Велики, да на погосте ж: поп Иев, диак церковный Сенка Марков, сторож церковной Ивашко; а пашни у них церковные земли на две коробьи ржи, а в обжи не положены, а сена косят пятьдесят копен[44]. Да на церковной же земле Филипко Логинов торговой человек без пашни, дает попу две гривенки темьяну позему, да он же дает с рядовичи, что у Клетей на реке на Ижере, в их оброк две деньги».
Рис. 72. Деревни Северо-Запада на гравюрах А. Мейерберга 1661 г.
Другая часть селения на погосте принадлежала князю Ивану Тёмке Ростовскому. В ней были большой княжеский двор и хозяйства восьми зависимых от него крестьян: «В большом сам Князь Иван; а людей его: Шаблыка, Пестрик, Нечай, Волк, Сувор, Сергейко; а христиан: Мартынко, Элоха Олексин; сеют ржы восемь коробьи, а сена косят на Князя триста копен, две обжи. А старого доходу не шло пахал старых бояр ключник. А нового доходу с обжи половье и за хлеб, а другую обжу пашут на Князя» [ВМОИДР 1851, с. 353, 341]. Таким образом, в составе этого сельца было 12 дворов, что соответствовало бы небольшой деревне в центральной России. Но, в отличие от центральных регионов страны, здесь сохранялась традиционная система расселения малыми деревнями, состоявшими из одного-двух дворов. Объединение деревень в села и селения, происходило не путем реального соединения и укрупнения, а за счет искусственного объединения соседних деревушек в переписных документах в один населенный пункт московскими писцами в так называемом новом письме 1500 г. (рис. 72).
В составе этой волости были и деревни в
