– Полностью с вами согласен, – ответил отец Флавий, – и, собственно, поэтому прибегаю к крайним мерам. Я просил совета у Морского Оракула, и он ответил: грешники угрожают нам со всех сторон. Иного способа победить нет.
– Как вы поступите с детьми демоса? – спросил Сиболд.
– Я приказал главному патрульному пытать их, но пока не сильно, – грозным тоном ответил отец Флавий. – Их муки – ключ к нашему плану. Позже предлагаю устроить их родителям небольшую экскурсию в Тень.
Узник ждал, что советники снова начнут возмущаться, но те хранили молчание. Никто не смел перечить отцу Флавию.
– Тогда решено, – проговорил жрец. – Я велю Главному патрульному продолжать, как мы и условились. Да исполнится воля Оракула.
– Аминь, – хором отозвались советники.
Створки двери внезапно раздвинулись, и узник поспешно отполз назад, громко звеня цепями, чем только выдал себя. От сильного запаха одеколона защекотало в носу, и он несколько раз чихнул.
Отец Флавий вошел в личную комнату, мягко ступая по ковру.
– Ты что это, грешник, подслушивал? – насмешливо поинтересовался жрец. – Ты ведь знаешь, это строжайше запрещено. Совещания Синода – тайна.
– Нет, я – нет!.. – запинаясь, принялся оправдываться узник. – Сжальтесь, отче, прошу вас, сжальтесь надо мной!
– Ах ты, грязный еретик. – Отец Флавий схватил его за горло. – Своими грехами ты отрицаешь власть Оракула, – сказал он, все крепче сжимая руки.
Когда узник уже готов был потерять сознание, жрец отпустил его. Пленник рухнул на пол, хватая ртом воздух и вжимаясь в холодный, шелковистый ворс ковра.
– Спасибо, отче… за милосердие… – прохрипел он, подползая к жрецу и целуя ему ноги. – Да славится Оракул…
– Как тебя зовут? – спросил отец Флавий. Узник не ответил, и жрец ударил его ногой в подбородок. Искры брызнули из глаз несчастного.
– Грешник… Я – грешник, – пробормотал узник. В горле жгло, как будто он глотнул огненной воды. – Волей Оракула, грешникам не положено носить имен…
– Ну, проси меня, грешник.
– Нет… прошу… не надо… больше не надо…
Следующий удар пришелся по ребрам, вышибая воздух из легких. Другой – по спине, и узник, выгнувшись, закричал от боли.
– Ну, проси же, – велел жрец.
– Избейте меня… очистите от греха…
– Да исполнится воля Оракула.
– Аминь…
В самый разгар жестоких побоев, когда боль сделалась невыносимой, разум покинул узника, тело его распласталось на роскошном ковре. Калеб… Это имя снова всплыло в гаснущей памяти. Оно не давало узнику перешагнуть грань безумия, но тут его ударили по голове: перед глазами полыхнуло, а после мир стал погружаться во мрак – словно навсегда гасли автоматические огни.
И все же пленник держался.
Он хранил тайну.
Кандалы на запястьях уже свободно болтались: плоть усохла, остались кожа да кости, и при желании можно было освободиться. Узник слишком боялся Красного Плаща и не мог решиться на побег, но сейчас узнал кое-что важное. Подъемыши захватили Склад и Доки, а Синод никак не догадается об их истинной цели. Им и в голову не приходит, на что мятежникам сдался Десятый сектор и горы старого хлама.
Зато об этом догадался пленник.
Во тьме отчаяния забрезжил лучик надежды. Надежда велела сбросить оковы. Сказала, что он сумеет бежать из плена, что шанс представится скоро. Надо лишь подождать. Продержаться еще немного.
Глава 31. Это как посмотреть (Орден оружейников)
Старейшина Ордена вел своих братьев и сестер назад в Кузню. Шли они быстро и не без причины: мастера редко покидали свои владения – отчасти из суеверного страха, но в основном – из практических соображений. За машинами требовалось приглядывать постоянно, к тому же вне пределов цеха оружейники теряли неприкосновенность. Правда, времена наступили отчаянные и требовали отчаянных мер.
Наконец мастера остановились у двери цеха.
– Благодарю вас за службу, – тепло улыбаясь, обратился к часовым старый мастер. – Она неоценима. Разрешите пройти, капитан Закай?
– Разумеется, брат, – ответил Закай и сделал знак своим бойцам. Те опустили оружие и расступились перед оружейниками.
Старейшина подошел к двери и начал вводить сложный код, чтобы отпереть замок. Его пальцы порхали над золотистой поверхностью металла, а мысли были с Аэро. В этот момент он яростно сражается. Место для дуэли выбирали долго и остановились на римском Колизее: его арена была специально сконструирована для поединков, к тому же там не помешает окружающая среда. Аэро – сильнее Да-ники и победит ее в честном бою, а значит, место для него благоприятное.
К немалому удивлению старейшины, Виник с легкостью согласился с выбором Ордена, однако, если подумать, это логично: Колизей – одна из самых прославленных арен. На ней погибло свыше четырехсот тысяч гладиаторов, множество рабов и больше миллиона зверей. А еще там прекрасный вид – те, кто решил подключиться к трансляции, смогут беспрепятственно наблюдать бой со зрительских мест. То, что к трансляции подключились многие, было видно по пустым коридорам корабля.
Наконец старейшина разблокировал замок: створки текуче ушли в стены, и в лицо ударила волна теплого воздуха. Оружейник вдохнул его и расслабился. Он только теперь осознал, как сильно напрягся, пока был в отлучке. А еще он чувствовал, что нужно срочно заняться станками. Он уже шагнул за порог, когда что-то острое вонзилось ему в спину. Закричав от боли, старик развернулся… и увидел майора Райт.
– Как ощущения, брат?
Вооруженная наньдао – саблей с гардой, – она злобно усмехнулась. Острие клинка обагрилось кровью. Его кровью, понял старейшина, падая на колени. Из глубокой раны в спине хлестала кровь.
– Орден неприкосновенен… – пораженно пробормотал он.
– Вы утратили неприкосновенность, покинув свою драгоценную Кузню, – насмешливо произнес Виник и встал над оружейником, отбрасывая на него длинную тень. – Вы предали меня, дав укрытие дезертиру. Орден поплатится за измену.
– Но… кто станет заряжать вам фальшионы? – захлебываясь кровью, ахнул мастер. Он хватался за спину, будто мог закрыть рану.
Кругом раздавались крики и тяжелое дыхание – шел бой. Хотя нет, какой же это бой? В бою стороны сражаются, звенит металл и сыплют искры, а в цеху устроили бойню. Орден был безоружен, мастера даже не умели сражаться. Майоры попросту резали их теми самыми клинками, которые Орден так умело изготовил для них.
– О, не переживайте, – ответил Виник. – Кое-кого я оставлю в живых и сделаю рабами. Тех, кто помоложе, кому вы еще не промыли мозги и не настроили против меня. А если и они откажутся заряжать фальшионы – всегда есть пытки. Они очень убедительны.
– Так… нельзя…
Чувствуя, как покидает его жизнь, оружейник завалился набок, ударившись щекой о холодный пол. В глазах помутнело. Кровь больше не хлестала фонтаном, а текла слабеньким ручейком, однако то был не знак улучшения.
– Это как посмотреть, – возразил Виник, поигрывая фальшионом. – Историю пишут победители. – Он наклонился к оружейнику, и его лицо исказила жуткая усмешка. – Ты ведь не думал, что я вот так просто
