– Не забыла, у нас праздник? – беззаботно напомнил он.
Отец отложил ключ, встал и вытер руки о комбинезон, размазав по нему смазку.
– Погодите, а вам разве не положено быть на заседании совета? Чего это вы по Кузне шатаетесь?
Майра скорчила гримасу:
– Аэро заставил меня взять отгул.
– Молодец, сынок, – похвалил Джона. – Там, откуда мы родом, демос редко отдыхал. Но всем нам порой нужен перерыв, иначе износимся, как старые шестерни.
– Спасибо, сэр, – отчеканил Аэро. – Так же дело обстояло и у меня дома. Здесь, надеюсь, получится кое-что изменить.
– Прошу, зови меня Джона, – ответил отец Майры, похлопав его по плечу.
Аэро окончательно смутился, а Майра с трудом подавила улыбку. Она взяла Аэро за руку и отвела его в сторонку.
– Мы уходим, нас ждет загадочное приключение, – объявила она всем.
– Развлекайтесь, – напутствовал их отец, а братишка помахал рукой. Джона, щурясь, провожал молодых взглядом, и Майра думала: не вспоминает ли он о матери, Тессе, и о времени, когда они с ней начали встречаться?
* * *Дверь лифта с грохотом и лязгом открылась, в проникающем сквозь снесенную крышу солнечном свете кружилась пыль. Майра с Аэро вышли в обставленный строительными лесами вестибюль: библиотеку вовсю восстанавливали. Майра узнала некоторых строителей – людей из демоса – и помахала им рукой. Потом они с Аэро вышли наружу и спустились по ступеням крыльца. Обрушившиеся колонны убрали, а осколки свалили в кучу у стен Исследовательского центра, чтобы использовать в грядущих строительных проектах.
– Не устаю поражаться, – призналась Майра, осматривая Гарвардский двор. «Засиделась я под землей», – поняла она, щурясь на свет полуденного солнца и жалея, что нет маски, какой пользовалась Ищунья.
– Да и я тоже, – сказал Аэро, беря ее за руку.
В рамках проекта по земледелию двор преобразили: из опаленного пустыря он превратился в цветущий зеленый рай, где на ровных грядках тянулись к солнцу нежные росточки. Поле кишело работниками: трудились все вместе – люди из Второго, Четвертого, Седьмого и Тринадцатого ковчегов. Медикам из колонии Аэро и врачам из Тринадцатого ковчега пришлось попотеть, однако они помогли восстановиться большинству солдат из Четвертого.
– Да это же сама президент Джексон, – послышался радостный голос.
Моди отдала честь. Щеки у нее разрумянились – от ежедневных порций огненной воды и усердного труда под солнцем. Она продвигалась вдоль ряда кукурузы, подвязывая стебли, а следом за ней шел Грили. В руках он нес ящик, заполненный жирной суглинистой почвой. Среди ее комков что-то шевелилось… Дождевые черви. Их недавно достали из криокапсул, и сейчас Грили выпускал этих лоснящихся существ на волю, под корни посадок – туда, где им и было самое место.
– Ну, не стесняйтесь, барышня, – сказала Моди. – Обнимите старушку.
Майра ступила на поле, вдыхая ароматы почвы и зелени. Солнце припекало, согревая плечи сквозь ткань курточки. Майра крепко обняла Моди.
– Святое Море, как же я по тебе скучала. С этими обязанностями президента не продохнуть.
– Мне можешь не рассказывать, – ухмыльнулась Моди. – Я вот по должности шефа не скучаю. Наслаждаюсь отставкой. Теперь понятно, отчего люди так любили земледелие.
– Для меня ты навсегда останешься шефом, – перебил Грили. Опустив ящик на землю, он приобнял Моди за плечи, и та захихикала, как школьница.
– Ой, ну перестань же, Грили, – игриво отпихнув его, сказала она. – Ты у нас всегда был дурачком сентиментальным.
– Это я только при тебе такой.
Грили утер пот со лба, перепачкав его землей. Тут подбежали близняшки Бишоп, в руках они несли плетеные корзины со свежими помидорами, перцами и кочанами капусты. Девочки застенчиво помахали руками Майре – для них она оставалась героиней, спасшей их от Синода.
– Ты заходи в гости, если что, на днях, – предложила Моди, указав на корпус Сивера, в котором устроили дом для поселенцев.
– Только если бисквитный торт испечешь, – с ухмылкой отвечала Майра. – И конфеток наделаешь.
– И имбирного пива, – добавил Аэро. Он с первого глотка пристрастился к этому напитку. – Можно даже с капелькой огненной воды, – добавил он.
– У меня всего навалом, вы, главное, приходите, можно и без приглашения, – ответила Моди, а близняшки Бишоп горячо закивали головками в предвкушении сладкого праздника. Не успела Майра ничего ответить, как Моди поспешила спровадить ее:
– Ну все, ступайте, госпожа президент. Я знаю, Аэро кое-что для вас запланировал. – Сказав это, она что-то передала Аэро, чем еще сильнее сбила Майру с толку.
– Я что, единственная, кого он не предупредил? – с напускным раздражением спросила она.
Впрочем, невольная улыбка испортила игру. Майра через Маяк пробралась в мысли Аэро, желая выведать его план, но он прогнал ее, ласково пожурив, а затем увлек за собой на взлетную площадку. На месте он достал из кармана полоску ткани, которой собирался завязать Майре глаза.
– Зажмурься.
* * *Аэро посадил транспортник мягко, но уверенно.
– С приездом, госпожа президент, – сказал он, нажимая кнопку, которая открывала люк. В удобную крохотную кабину тут же ворвался теплый ветер.
– Кейп-Код? – догадалась Майра, отстегиваясь и вдыхая неповторимый аромат океанского побережья: соль, йод, влажность, сера. Даже с повязкой на глазах Майра безошибочно узнала мелодию бьющихся о берег волн.
Наконец Аэро снял повязку, и Майра увидела каменистый пляж.
– Ты вроде как жаловалась, что давно не выбиралась к морю, – проследив за ее взглядом, сказал Аэро. – Вот я и решил свозить тебя сюда. К тому же нам редко удается побыть наедине.
Майра поцеловала его в губы.
– Спасибо! – Она поцеловала Аэро еще крепче. – Мне и правда не хватало моря, ты даже представить не можешь как.
Они выбрались наружу, и ноги Майры утонули в прогретом солнцем песке. Тогда она сняла тапочки и побежала вдоль линии прибоя; из-под ног летела галька, а с губ, разносясь в просоленном воздухе, срывался смех. Аэро со своими военными ботинками возился дольше.
– Звездное пекло! – ругался он, расстегивая непослушные пряжки.
Наконец он разулся, догнал Майру и обнял ее. Они повалились на мягкий песок. Майра снова расхохоталась – довольная и счастливая. Так они и лежали, обнимаясь и позволяя волнам лизать их босые ступни. Было чудесно оказаться здесь только вдвоем, и чтобы не давили потолок и стены, а правила не указывали, что можно и что нельзя говорить или делать, чувствовать или думать. Свобода!
Майра с Аэро смотрели, как опускается в море солнце, а горизонт взрывается калейдоскопом красок.
– Закат, – с восхищением произнесла Майра. – Никогда не надоест смотреть.
– Особенно на берегу, – согласился Аэро, целуя ее.
Они дождались, пока солнце скроется полностью, поглощенное морем. Было лето, и погода держалась теплая. До наступления холодов время еще оставалось, но Майра все равно плотнее прижалась к теплой груди Аэро. Небо тем временем окрасилось иссиня-черным, и на нем заблестели звезды.
– Мы ужин пропустим, – вспомнила Майра, когда на небосклоне появилась луна, заливая берег бледным светом. – Мне, правда, пока возвращаться
