– То есть самому стать Лордом? Но ведь все они – пособники Бога?
– Так же, как ваши Настоятельницы на Аниме и как в прошлом клан моей матери на Полюсе. Их сообщество пользуется огромным влиянием и обладает несметными богатствами. Все эти Лорды – идеальные Попечители: они держат в руках своего Духа Семьи и превратили Вавилон в образцовый ковчег, какими Бог намерен сделать все остальные.
У Офелии перехватило дыхание. Мир, где придется постоянно следить за каждым собственным словом, за каждым поступком, – не место для таких растяп, как она.
– Вам, наверно, пришлось совершить невозможное для того, чтобы проникнуть в их ряды, – прошептала девушка. – Как, впрочем, и для всего остального, что вы сделали после бегства из тюрьмы.
Торн бросил взгляд на свои часы и, убедившись, что все три стрелки упрямо направлены в его сторону, повернулся к бесчисленным циферблатам на стене зала, словно хотел по ним установить регламент беседы.
– Это длинная история. Скажу хотя бы главное: я попал на Вавилон благодаря тем свойствам, которые передались мне от вас, и стал Лордом Генри благодаря Генеалогистам.
– Генеалогистам? – удивилась Офелия. – Но я слышала, как вы говорили о них с Леди Септимой, и мне показалось, что вам очень не хочется иметь с ними дело.
Торн нервно скривился. Он впервые проявил эмоции с самого начала их разговора. Офелия умела истолковывать эту гримасу: она часто видела ее в прошлом – всякий раз, как Торн пытался оградить ее от своих тайн. И сейчас это ее почти утешило. Значит, он опять становится тем мрачным медведем, к которому она уже привыкла. Сейчас он прикажет ей вернуться на Аниму, не вмешиваться больше в его дела и позволить самому, в одиночестве встретить опасность.
Но девушка твердо решила не расставаться с ним.
– Торн, я останусь на Вавилоне, хотите вы того или нет. Что бы ни говорила Леди Септима, здесь происходят очень странные вещи… странные и тревожные. Я пока еще не знаю ваших планов, но, прежде чем вы воспротивитесь моему решению, знайте, что мне…
– Я ему не воспротивлюсь.
Ответ прозвучал так неожиданно, что Офелия поперхнулась, и ее пылкая речь сошла на нет в приступе кашля.
– Я согласен с вами, – продолжал Торн. – Здесь творится нечто странное. И мне нужен свежий взгляд человека, находящегося вне Секретариума, а вам – взгляд человека, находящегося здесь, внутри. Мы оба выиграем от нашего сотрудничества. Вас устроит такой вариант?
Офелия кивнула, хотя и без особого энтузиазма. Ей бы радоваться согласию Торна, однако его бесстрастие и то, как он лишил их разговор всякого намека на личные чувства, усугубило ее ощущение душевной пустоты.
Из наушников, лежавших на пульте, донесся еле слышный звук, означавший, что кто-то пытается войти в контакт с Торном. Офелия узнала голос Леди Септимы и торопливо отступила подальше.
– Микрофон выключен, – успокоил ее Торн. – Она не может нас услышать.
– А ей известно, кто вы на самом деле?
– Это не известно никому, кроме Генеалогистов. Возможно, Леди Септима и не ведает о существовании Бога, но она глубоко убеждена, что служит прекрасному, благородному делу. В тайну Бога посвящены одни лишь Генеалогисты, самые могущественные среди Лордов. Настолько могущественные, что даже не допускают мысли о преклонении перед Богом. Вот единственное, что объединяет меня с ними, – добавил он с нескрываемым отвращением. – И что позволило мне попасть в их ряды. Они сотворили для меня новую биографию – биографию достойного гражданина Вавилона – и поручили руководить Секретариумом. Разумеется, Бог не подозревает о моем присутствии на Вавилоне. Нам обоим, и вам и мне, нужно вести себя предельно осторожно, чтобы окружающие не узнали о нашем общем прошлом. Это касается и Генеалогистов. Они взяли меня в союзники лишь потому, что я могу быть им полезен. И не потерпят вашего вмешательства в их «игры».
– Но почему они доверили вам управление Секретариумом? – настаивала Офелия. – И какое отношение к их «играм» имеют группы чтения и база данных каталога?
– Генеалогисты хотят быть в курсе всего. Они поручили мне разыскать один документ, в высшей степени важный.
– Неужели ту самую рукопись, которую переводила Медиана?
– Вот это-то вы и должны мне подтвердить. Я не могу сказать вам большего, чтобы не влиять на ваш отзыв. Мне нужен непредвзятый взгляд.
Голос Леди Септимы в наушниках зазвучал громче, настойчиво повторяя: «Алло! Алло!» Торн сел на свой табурет в скованной позе, но не стал включать микрофон. Открыв ящик, он вынул оттуда рулон бумажной перфорированной ленты, которая размоталась до самого пола.
– Не будем терять времени, – сказал он, энергичным жестом протянув ее Офелии. – Вот список библиографических ссылок. Прошу вас просмотреть все указанные там книги в самый короткий срок. Они вам пригодятся для экспертизы.
После чего, не обращая внимания на растерянное лицо девушки, Торн с маниакальным усердием трудоголика стал наводить порядок в путанице проводов на пульте. Если он не мог полагаться на свои ноги и стоя чувствовал себя неуверенно, то его руки, напротив, двигались со стремительной точностью хорошо отлаженного механизма.
– Вы должны немедленно идти в зал-холодильник, где вас ждет рукопись, – приказал он. – Леди Септима наверняка возмущена тем, что вы еще не взялись за работу. И учтите: теперь она будет следить за вами не спуская глаз. Мы сможем видеться наедине лишь в том случае, если она ослабит свою бдительность. Тогда и только тогда я смогу дать вам более подробную информацию.
Торн изъяснялся с бесстрастием пишущей машинки, не замечая, как его слова действуют на Офелию. В частности, на ее очки. Они налились желтым цветом.
– Вообще-то… я собиралась покинуть «Дружную Семью».
Торн медленно развернулся на своем табурете. Его лицо не выражало неодобрения, но Офелии внезапно почудилось, будто ее до самых костей прохватил ледяной холод.
– Так мне будет легче помогать вам, – объяснила она, сворачивая перфоленту. – В нашей Школе очень плотное расписание, оно почти не оставляет мне свободы действий. Я поступила в нее главным образом для того, чтобы попасть в Секретариум, но раз уж вы здесь, то могли бы… э-э-э… впускать меня тайком. Разве нет?
Взгляд Торна, пристальный и хищный, как у орла, лишил Офелию остатков храбрости.
– Нет. Ваше теперешнее положение курсантки роты предвестников гораздо выгоднее. И станет еще более выгодным, когда вы добьетесь степени виртуоза.
Офелия была возмущена до глубины души. Он говорил об этом так, словно речь шла о простой формальности! На минуту у нее возникло искушение рассказать ему об угрозах, шантаже и осколках стекла, но девушка тут же осадила себя. Она не должна выказывать слабость перед Торном. По какой-то непонятной причине между ними пролегла пропасть отчужденности, и Офелия твердо решила не углублять ее.
– Хорошо, – ответила она, спрятав ленту в карман. –
