Дальнейшее наше передвижение описывать нет смыла. Мы просто шли, устраивая очень редкие и короткие привалы. Впрочем, это я задавал движение, а парень просто плелся за мной. Шел на маяк, стараясь обходить опасности, какими бы они ни были. Я всем своим существом ощущал, что опаздываю. Признаться, в какой-то момент даже реально начал сомневаться вообще в успехе затеянного предприятия. Маяк на дочь только направление показывал. Сколько еще догонять, не определишь. Силы на исходе. Нужна еда, вода и длительный отдых. Но где же это все взять? Если не догоним караван в ближайшее время, то скоро наступит момент, когда я тупо свалюсь и не смогу двигаться дальше. Иду на одном упрямстве. Кар, тот вообще еле ноги переставляет. На скелет ходячий стал похож, так высох. Вполне возможно, подумывает, что зря увязался за мной. Однако молодец. Не скулит, не просит отдыха – молча идет. Хороший мальчишка. Мне он все больше нравится. Не знаю, сколько бы мы еще смогли пройти, но повезло нам.
Догнали мы караван. В ту ночь, когда заметили вдали пламя костра, я решил не устраивать привал. Рисковал? Естественно, тут и думать нечего. Но так же я понимал, что ночью мы и пройдем больше, чем по удушающей жаре. Это был рывок отчаяния, если угодно. Либо догоним сейчас, либо уже никогда. Силы на самом деле почти закончились. Мозги давно не соображали. Ноги переставлял механически, как робот. Я настолько выпал из реальности, что и яркую точку костра в ночи не сразу заметил. Это было чистой воды везение. Состояние мое было такое, что попадись под ноги ловушка древняя или хищник какой, вряд ли отреагировать успел. И нет в том ничего удивительного. Почти две недели марафона на пределе возможностей, плюс голод на последнем этапе и обезвоживание. Я и в лучшие-то свои годы, на пике формы, таких забегов не устраивал. Самому не верится, что справился. А может, это инстинкт родителя меня гнал вперед? Тот самый инстинкт, который позволяет матери приподнять грузовой автомобиль, дабы вытащить своего ребенка? Я не мать, к слову, но ведь это мой ребенок. А за него я умереть готов! Штаны на мне давно болтаются, свитер тоже. Двухнедельная щетина, скорее, на полноценную бороду тянет. Грязный, как трубочист, а уж как воняет-то от меня, даже представить страшно.
Орки встали лагерем на небольшом холме. Рядом была река. Настоящая. Не ручей. Потом, утром уже, хорошенько осмотревшись, я понял – скорее всего, это граница пустоши. Дальше, за рекой, видимо, была уже обычная степь. А сама река, широко разлившись в этом месте, впадала в море. Да, мы снова вышли к берегу. Но все это я обозревал и осмысливал уже потом. В тот момент, для нас, для всех одно было главнее всего – вода. Много воды. Сразу скажу, что как ни манила к себе река, обещая сколько душе угодно живительной влаги, но к берегу я подходил с опаской. Не будь мы в безвыходном положении, может, и не стал бы совсем. Червячок тот до сих пор перед глазами стоит. А ну как в речке тоже что-то подобное водится? Но как говорится – имидж ничто, жажда – всё! Вот и мы припали к воде, как три голодных кутенка к мамкиной сиське. Это было счастье какое-то. Если вы никогда не подходили к тому рубежу, когда начинаешь умирать от недостатка влаги, то ни в жизнь не поймете нашего состояния. Мы буквально упали в воду. Рядком. Слева хлюпала Машка, справа Кар, а я соответственно
