Права – черт с ними! Ограничения есть у всех, никто не живет на свете сам по себе, как его левая нога пожелает. Ни бедные, ни богатые, ни антропоморфы, ни люди. Каждый в чем-то вынужден уступать другому. Но просто так, за здорово живешь, отнять у кого-то крылья?! Навсегда забрать возможность летать?! Не кажется ли вам, что это уже чересчур? Как вообще можно после этого спать спокойно?!
Машка почувствовала, как в ней нарастает гнев. Против гадкого мироустройства, где все всё знают, но молчат, позволяя одним наезжать на других и давить их, давить, как танки, распластывая асфальтовым катком в лепешку. Каждый, кто молчит, делается частью заговора, становится чьим-нибудь палачом.
И она, Машка, стало быть, тоже. Ведь она знала обо всем и молчала! Но больше она молчать не станет.
Да, конечно, она может, закутавшись в плащ с головы до пят и помахивая особым разрешением, проехать через всю Страну, перелететь границу и скрыться под покровом ночи на другой стороне. Но ведь это значит, что она согласна со всем, в том числе и с собственной участью, и просто в последний момент сбежала, как вор. А ведь она никакого преступления не совершала!
– Не хочу! – произнесла она громко, вслух, тоном маленькой шестилетней девочки. – Не хочу и не буду! Нет!
– Нет, нет, нет! – раскатилось эхом.
Машка рассмеялась.
– Стало быть, Ты тоже так думаешь? Ну нет значит нет! Как скажешь.
Она повертела свитер в руках. Расправила на коленях, скосив глаза, глянула самой себе за плечо, прикинула размеры в уме. Пару раз прошлась по ткани Сережкиным резаком. Надела свитер и просунула крылья в свежепроделанные отверстия.
– А чего, ништяк. Стильно и даже довольно удобно. Надо бы еще с Леркой посоветоваться…
Машка запнулась. Бедная, бескрылая, обобранная до нитки Лерка! А с ней еще целая куча ни в чем не повинных, ни о чем не подозревающих людей. Которые и вправду не в курсе. И не потому, что глупые или недогадливые. Просто они не знают, куда смотреть.
Что ж, Машка им покажет.
Маша подходит к краю крыши. Перелезает через барьер, выпрямляется, смотрит вниз. Внизу все такое крошечное: машины, деревья, люди. Каждый занят своим делом, им некогда оглядываться по сторонам, некогда глядеть вверх, короче, никто не обращает на Машку внимания.
Вон мама прошла. Машка машет ей рукой с крыши, но мама идет, опустив голову, и не видит. Бедная мамочка! Какая же она отсюда маленькая!
Наконец кто-то случайно поднимает голову, щурится, прикрывает глаза от солнца, ахает. Хватает проходящего мимо за рукав, тот в свою очередь окликает кого-то третьего, они вместе зовут четвертого. Постепенно, как когда-то в детстве, внизу собирается небольшая толпа. Все смотрят на Машку, совещаются, что же делать. Вот-вот кто-то полезет ее спасать или вызовет на помощь милицию.
Пора!
Машка расправляет крылья и делает шаг вперед. Воздух подхватывает ее, и она парит. Делает круг над толпой, снижается, чтобы дать им как следует себя рассмотреть, снова взмывает вверх. Ну, куда теперь? Конечно же туда, где народу больше. Машка берет курс на главную площадь, ориентируясь на шпиль телебашни. Она летит над проспектом, а люди бегут внизу, гомонят, тычут в нее пальцами.
– Сумасшедшая! Что ты делаешь?! – взрывается у нее в голове голос Сережки.
Машка смеется и не отвечает. Зачем слова, он сейчас и так все поймет.
Внизу щелкают мобильники, мыльницы, кое-где извлекается из чехлов солидное, более профессиональное оборудование.
Машка летит, делая широкие взмахи крыльями. Ей нужно спешить, чтобы как можно больше людей успели ее увидеть, заснять или хотя бы просто запомнить.
