Вскочил на ноги, выхватил «Глок» из набедренной кобуры, вскинул пистолет, но и тот весь в грязи. Тьфу ты! Не став тратить время на выстрел, которого могло и не произойти, я рывком бросился к Василию.
Бандит, наблюдавший за избиением моего друга, обернулся и ударил меня кулаком. Вернее, попытался ударить. Я поставил блок и ударил ногой в голову. Есть, упал! Подбежал второй. Развернувшись на левой ноге спиной к противнику, ударил его правой стопой в пах. Разворот! Рядом оказались еще двое! В прыжке ударом правой ноги уронил одного на асфальт… И тут же сам получил офигенную плюху в голову.
Приземлился на задницу, в глазах поплыло… С каким-то удивлением заметил, что все еще держу в руке пистолет. Навел на приближающуюся фигуру «глок», нажал на спусковой крючок – выстрел! Сработало, несмотря на грязь! Бандит упал возле меня. Навел пистолет на злодея, которого уронил последним. Тот быстро перевернулся на живот и положил руки на затылок. Грамотный! Видать, попадал уже в подобные переделки, вот условный рефлекс и выработался. Ладно, живи…
– Николас, давай руку! – это подошел оклемавшийся Василий.
Я встал, поводил стволом пистолета, – один труп, остальные желания двигаться не проявляли. Василий уже надел рюкзак и подобрал оружие бандита, которого я вырубил первым. У остальных были русские пистолеты «ПМ», в коричневых кожаных кобурах. Ну да нам все в пользу!
Don’t look a gift horse in the mouth![12] Теперь – ноги, ноги!
18
– Что дали поиски? – Иса нервно ходил по комнате. – Я не поверю, что никаких следов найти не удалось!
– Так дождь ведь, искать малыми силами довольно затруднительно. – Невысокий, начинающий лысеть мужчина в черной чоповской форме спокойно сидел на стуле, закинув ногу за ногу. – Был шанс нарваться на засаду, а у нас и так потери немалые!
– Миша, вот не надо мне про засады, – Иса заводился все больше. – Их всего двое было…
– Про того чушка тоже думали, что он всего один. – Серые глаза насмешливо глядели на кавказца, – а этот шустрик, что его прикрывал, как черт из табакерки выскочил. И, заметь, стрелять до последнего избегал! То есть чувствовал в себе силы в одиночку уработать четверых неслабых мужиков! У нас тут многие на такой фортель способны, а? Ты дашь гарантию, что дальше еще прикрытия не было? И что еще один-два таких же умника его не страховали издали? Шуметь не хотели, это да… в такое я вполне поверить могу…
– Но что делать? А, Миша? – Иса наклонился над мужчиной. – Ты же опер, думай давай… Что торгаш говорит?
– Был у них раньше этот мужичок, мелочовку в основном приносил. За карабин получил шесть продовольственных пайков и несколько пачек патронов для «калашникова»… А дальше, я думаю, надо сделать следующее – объявить награду за любую информацию об этих гавриках. Эти, как их? «Росомахи» свой пост у нас на базе организовали? Вот тоже пусть на награду скидываются… К слову, я давно уже не опер, твоими, «Иса», трудами, – с этими словами Михаил встал со стула и подошел к кавказцу.
– Ну, деньги-то ты взял, так что не надо строить из себя обиженного ягненка, – Иса взглянул в глаза бывшему оперу и сразу отвернулся. – Давай работать уже.
19
Ну и денек выдался! Мы с Василием вернулись в нашу берлогу мокрые, грязные и побитые. Но все же вернулись! Да, сэр!!
Галя с тревогой в глазах смотрела на нас, похожих на вышедших из леса бигфутов[13]. Я оглянулся на напарника, он на меня – и мы почему-то дружно расхохотались.
– Переодевайтесь, сейчас поесть разогрею. – Галя, улыбаясь, ушла в «жилую комнату».
В принципе, если исключить стычку с людьми в черном и наши побитые морды, сходили на обмен мы неплохо. Василий поменял «М-4» с боеприпасами на шесть рационов питания и пять пачек патронов к трофейным коротким, как их Василий назвал, – «милицейским» автоматам Калашникова.
Что дальше? Этот вопрос с каждым днем напрягал мою бедную голову все сильнее. Возможность попасть домой, в Америку, я не стал даже рассматривать – до лучших времен.
По-хорошему надо было бы пристроить Галю и Василия к какой-нибудь адекватной русской общине, а потом позаботиться и о себе. Но тем людям, с кем довелось повстречаться, я бы судьбу девочки не доверил.
Как вариант – «стрижи», по имеющейся информации, там в большинстве бывшие военные. Но и эту возможность устроить Галю я рассматривал с известной долей скепсиса – хорошо запомнил, как собирались поступить с девочкой мои бывшие коллеги.
И еще одна мысль терзала голову, – где русские? Где войска, МЧС и прочие структуры? Как бы мы ни относились к ним, но на различные бедствия они всегда реагировали оперативно и эффективно. Может быть, имеет смысл просто выждать какое-то время. Не могут же их власти бросить целый город, пусть и без большей части населения. Что ж, торопиться, в принципе, некуда, подождем.
Go with the flow[14].
Обсудил эту тему с Василием и Галей. Оба собеседника согласились с моими доводами. Галя отметила мои успехи в изучении русского языка. Правда, произношение, акцент и построение фраз выдавали меня как иностранца с головой. Ну да не все сразу. Две говорящих головы у меня и так есть.
Василий, кстати, попросил называть его по отчеству – Саныч, мол, ему так привычней. Ну и мне не сложно, Саныч так Саныч…
На очередную прогулку пошли вместе с Санычем, вооружились короткими русскими автоматами Калашникова. Василий, послуживший в свое время в армии, называл наше оружие «укоротами». Галю, как всегда, оставили в «берлоге» на хозяйстве. В нашем жилище я ввел некоторые новшества – оборудовали несколько комнат в подвале. Помещения были сухими, – водоснабжение давно отсутствовало. Как я уже упоминал, в подвал мы попадали через широкое вентиляционное окно с тыловой стороны типографии. Был и основной вход, закрытый массивной железной дверью с навесным замком. Ну и мы с Санычем постарались: набросали перед дверью различного увесистого хлама, сделав скрытый и бесшумный подход почти невозможным. Так что войти в подвал теперь можно было только через окно, надежно укрытое кустами. Да и перед окном тоже навалили всякого барахла – в тех же целях. Галя, когда оставалась одна, просто спускалась в подвал.
Город казался вымершим. Трава, радуясь теплу, разрослась, заполняя собой даже трещины в асфальте. Дома смотрели на нас окнами пустых квартир, словно укоряя за то, что бросили их разваливаться от времени. Попадались и стаи собак. Псины вели себя вольготно, явно чувствуя себя хозяевами оставленного города. Казалось, что тут остались только мы с
