Пост в девятиэтажке напротив тоже привели в соответствие с планом. Заходили на пост теперь с обратной стороны дома. К окну квартиры на первом этаже, через которую зимой заходил Толик, приставили доску с перекладинами. В парадном входе Степаныч поставил несколько хитрых ловушек.
– Ну что, старый, доволен? – сбросивший несколько лишних килограммов Марат похлопал по мешку с песком.
Рядом суетились девушки с вениками и тряпками в руках. Пыли и грязи накопилось за время работы много.
– Не старый, а опытный, не путай теплое с мягким! Где твоя субординация, салага? – добродушно пробурчал Степаныч. – А в целом – молодцы пионеры! От души постарались. Чья очередь за водой идти?
– Толян с Мариной ушли уже, пойду на диване поваляюсь. Спину что-то прихватило.
– Сачок, – Степаныч отвесил легкую затрещину Марату.
– Проверка связи, – прогудела водосточная труба голосом Влада, – подходят наши сталкеры с водой.
– Принял, – крикнул Степаныч в другой конец трубы. Десантник подумал, что это последний раз, когда оба ходока несут канистры в руках. Один несет, второй прикрывает – так будет правильно!
Парень с девушкой уже действительно были рядом, держа в руках пластиковые канистры.
– Ты чего головой все крутишь, отвалится, – весело сказала Марина.
– Не могу отделаться от ощущения, что кто-то смотрит мне в спину, – серьезно ответил Толик. – Хорошо, что пришли уже.
Марина, привыкшая доверять ощущениям напарника, обернулась, но никого не увидела. Не в силах избавиться от возникшего чувства тревоги девушка перекинула канистру с водой в отдохнувшую левую руку и ускорила шаг.
– Эфенди, это Абдулла, – докладывал афганец, которого Дамир Чокуев привез с собой из Афганистана, где помогал братьям идти по пути Джихада. Афганец был тяжело ранен, но в России его поставили на ноги. Абдулла был безгранично предан и готов был умереть за Дамира и Ислам.
– Эфенди, – повторил афганец, видя, что командир о чем-то задумался, – я выследил русистов. Молодые совсем, по сторонам не смотрят. Видел, куда зашли, да.
– Ты молодец, аскер! Молодые – это хорошо. Решим дела с амиром Ахмедом и на обратном пути заберем русистов с собой. Молодой раб лучше старого. Аллах акбар!
52
Дамир Чокуев с гордостью осмотрел стоящих в строю воинов. Братья, опаленные пламенем священной войны. Аллах благословил его тем, что дал в отряд истинных правоверных. Прошедших пламя Джихада в Афганистане и Сирии. И они готовы нести его дальше, пока на земле, находящейся под пятой кафиров, не настанет царство Шариата. Аллах акбар!
Сегодня они возьмут в рабство неверных. Ибо никем другим недостойны быть русские свиньи, неспособные защитить имущество и своих женщин. Аллах акбар!
Дамир гнал от себя мысли, что есть другие русские. Совсем другие. Которые, числом чуть больше десяти, отразили атаку больше сотни правоверных в Сирии. Которые загоняли и убивали как шакалов его братьев в Дагестане.
Здесь нет воинов. Молодежь русистов, которая прячется от окружающих невзгод в тесном мирке бывшего магазина. Сейчас у них нет компьютеров и планшетов, в которых они спасались от реальности. Русисты пережили зиму только для того, чтобы стать рабами у истинных мужчин.
– Ахмед!
– Да, эфенди! – отозвался воин, выживший в Алеппо и свирепо ненавидящий неверных.
– Отбери семь человек, этого достаточно, чтобы выволочь русских из их норы, – поставил задачу Дамир. – Постарайся не убивать без необходимости. Пленники должны работать. От мертвых нам мало пользы…
– Я понял, – кивнул Ахмед, – не беспокойся, руки-ноги целыми оставим.
– Мы с братьями вас здесь будем ждать, когда вернетесь, для вас будет приготовлена горячая пища.
Дамир оставил отряд на дневку в квартале от логова русистов. Семи человек вполне достаточно, чтобы притащить рабов. А кто рискнет сопротивляться, тому Ахмед голову отрежет. У него не заржавеет!
Ахмед со своими воинами вышел во двор перед бывшим магазином, где укрывались русские, и остановился в задумчивости. Наверняка заперлись, дети собаки! Как идти на штурм? Со двора не зайти – нет там входа. Придется в лоб. Сдадутся, баран волку не соперник!
– Сайфулла!
– Да, Ахмед!
– Иди к русистам и предложи сдаться, как тогда под Ростовом.
– Слушаюсь, Ахмед!
Сайфулла перевесил автомат на грудь и уверенным шагом пошел к убежищу русских. Подошел к двери и постучал по ней ногой. В ответ из окна раздался спокойный мужской голос:
– Заблудился, дорогой?
Сайфулла ожидал другой реакции. Испуга, истеричных ноток в голосе. А тут издевательский вопрос.
– Рюский! Выходи, да! – у Сайфуллы, когда он злился, акцент проявлялся сильнее. – Ми тогда стрелять не будем. И будешь живой, да. Ужин вечером кюшать, да.
– Ты русский язык выучи сначала, обезьяна! – снова ответил насмешливый голос, чем окончательно вывел Сайфуллу из себя.
– Я твой голова рэзать буду, слюшай, да!
– Так бы сразу и сказал, – проворчали в ответ. – Жди, выходим!
Дверь неожиданно открылась и раздались два пистолетных выстрела. Сайфулла почувствовал невыносимую боль в обеих ногах, которые вдруг ослабли и перестали его держать.
– А-а-а-а, шайтан!
Превозмогая боль, Сайфулла пополз подальше от двери, отталкиваясь локтями от земли.
Ахмед, наблюдавший за переговорами, не растерялся и приказал открыть огонь по окнам и дверям. Ливень пуль, словно гнев Аллаха, обрушился на укрытие русистов. Пользуясь огневым прикрытием, двое правоверных бросились вытаскивать раненого Сайфуллу. Подбежали. Похоже, пули братьев не давали русским поднять головы. Один из воинов схватил раненого за лямку на разгрузке и потащил. Второй, отходя, открыл огонь по окнам.
Из незамеченных дыр в стене слаженно ударили два автомата. Тащивший Сайфуллу моджахед согнулся, как будто его ударили в живот, и упал. Второй просто рухнул как подкошенный. Сайфулла выгнулся дугой и засучил ногами, в него попали сразу четыре пули.
Ахмед был в бешенстве. За какие-то минуты он потерял половину отправленных с ним людей.
– Братья, обойдем этот дом с тыла! – приказал он. – Дальше – ползком у самой стены. Там мертвая зона, они не смогут в нас стрелять! Закинем в окна гранаты. Плевать на рабов! Кто из русских выживет – отрежем головы! Аллах акбар!
– Аллах акбар! – вторили Ахмеду трое оставшихся боевиков.
Как будто бесплотные тени ползли моджахеды, все ближе подбираясь к окнам логова русских. Двое с одной стороны и двое с другой. Никто по ним не стрелял. Пусть их братья стали шахидами, но и русские отправятся в ад.
У всех приготовлены гранаты. Четыре окна – четыре моджахеда. Теперь было видно, что окна до половины заложены набитыми чем-то мешками. Придется встать на колено, чтобы наверняка забросить гранату. Но нет худа без добра – обзор у обороняющихся закрыт этими самыми мешками. Ну, благослови Аллах!
Внезапно где-то сзади загрохотали автоматы, и остроконечные посланники смерти стали рвать тела моджахедов. Выкатилась из ослабевшей руки граната без чеки. Аллах подарил моджахедам заслуженную шахаду. А из одного из
