Ставр как-то после очередного малопонятного приказа с Большой земли в сердцах грозился бросить все и свалить на генеральскую должность в «Закон». Потом майор успокоился и горько заявил, что никто нас не ждет в этой группировке, основной задачей которой было уничтожение Зоны, избавление планеты от этой трофической язвы.
– Шапку снял, лицо показал! – Законовец раздраженно оглядел меня. – Ты что, псих? Кто ж в своем уме по Зоне с одним ружьем ходит?
– Новичок, – ответил я. – И у меня пистолет есть. Макарова.
– Пистолет! Макарова! – громко передразнил он. Остальные законовцы, которые в это время осматривали сталкеров, дружно засмеялись. Даже смех у них, казалось, был одинаковый.
Близость точки фризовцев и блокпоста законовцев меня не сильно удивляла. Однако для этого нужны были договоренности. А если военные стали якшаться с бандитами, то… дело швах.
Пистолет даже не попросили показать. Толкнули, указали, куда идти. Вот и добрался я до Завода. Дорога эта заняла почти год – с того момента это началось, как услышал я про него от сталкера Трофимыча. Чего только не приключилось со мной за это время: меня пускали вперед по Топи, используя как «отмычку»; меня били и заставляли бить других людей; пытались посадить в тюрьму; на меня нападали мутанты, в меня стреляли; аномалии заманивали меня в свои цепкие объятья; я сидел под Всплеском в схроне колхоза, защищал с бандитами Ферму, тонул в Топях, ползал в яме, набитой трупами, на Полигоне отходов, штурмовал Фабрику, переехал служить в НИИ Метпром.
Когда все начиналось, я испытывал патологический страх перед Зоной. Потом перерос этот страх, стал стремиться на запрещенную территорию, получил свою дозу сталкерской «романтики». Я стал преклоняться перед силой Зоны.
Сталкеры по дороге переругивались. Усатый доказывал, что пройти, заплатив только разбитым носом, это по нынешним временам – удача. Мы прошли унылые серые здания различной величины, новый блокпост. Увидели мертвеца, висящего на самом высоком дереве в округе Завода.
– За что его? – поинтересовался я, прерывая спор спутников.
– Стрелять начал, вот и повесили, – сказал усатый.
– Будь он не сталкером, а фризовцем, фиг бы его кто повесил.
Это была самая длинная фраза, произнесенная за всю дорогу пострадавшим сталкером. И усатому явно не понравилось, что напарник вдруг перехватил лидерство в разговоре.
– Мало тебе по носу дали? Еще хочешь? – рявкнул он, потом обернулся ко мне и указал на заборчик, которого почти не видно было в темноте. – Часто собаки оттуда налетали.
– А сейчас? – спросил я, пытаясь согреть руки в карманах. Заодно и пистолет подержал за ребристый бок.
– Теперь… Теперь они настолько обленились и разжирели на трупах, что даже не воют на луну. Ладно, вот и крайний пост. Тут и разойдемся, сталкер Кузьма Шах.
Мы быстро пересекли пост и остановились.
– Эй, а где Бар? – уточнил я.
– Смотри, вон красным горит фонарь на самом высоком здании. Сворачиваешь, там ангар, а дальше спросишь или вывеску сам найдешь, – произнес усатый.
– А вы куда собрались?
– Да тут метку на хабар нам слили… – начал было покалеченный. Но напарник толкнул его локтем, пожал плечами:
– Вот с такими и приходится в разведку ходить. Все тайны выдаст, – пожаловался он, протянул руку.
– Я незнакомым людям руки не пожимаю, – ответил я ему и, подмигнув его напарнику, добавил: – Лечи клюв.
Так и разбежались. Вскоре я добрался до ангара, на стене которого черной краской была выведена стрелка, указывающая на Бар.
Сначала я услышал музыку. Потом увидел вывеску с зачеркнутым старым названием «Сто рентген» и криво нарисованным новым – «Один зиверт». Нас учили, что зиверт – это количество энергии, поглощенное килограммом биологической ткани, равное… Чему равное, я уже не помнил.
Биомасса курила возле входа, громко выкрикивая пьяные бредни. Ей, массе этой, сейчас и холод нипочем был.
– Эй, дай денег на водяру, – окликнул меня курносый мужик в поношенном свитере.
– Зона подаст, – ответил я.
И, не задерживаясь на входе, спустился по лесенке в Бар.
2Вниз вели щербатые ступеньки, всем входящим при спуске бросался в глаза обесцвеченный временем плакат с наставлениями о запрете на применение в Баре оружия. Дальше шел небольшой коридор, заканчивающийся узким поворотом. Высоко в углу висело зеркало – явно в помощь охраннику, стоящему за сеткой, который сейчас вальяжно целился в меня из дробовика. Хорошая задумка – на таком узком пятачке роту солдат можно было бы размазать по стенам и потолку. Или полбанды фризовцев.
– Правила знаешь? – прошамкал охранник. Это был здоровый бугай в самодельной, похожей на кастрюлю, каске на голове. Опасная работа – охранять порядок в Баре, особенно когда Бар этот находится в Зоне, где каждый пьянчужка умеет убивать.
– Читать умею. Оружие сдавать не буду, – заявил я.
– И не надо, хлам еще собирать, – равнодушно пожал плечами охранник. Но все же проводил меня настороженным взглядом и направленным в мою сторону стволом дробовика.
Музыка в самом Баре играла гораздо тише, чем на улице, – видно, для завлекухи бармен крутил на всю катушку песни на свежем воздухе.
Меня завлекать не надо было – я знал, зачем шел в это место, а главное, знал, к кому именно. Прошли уже те лихие времена, когда я без разведки и сбора информации летел в Деревню Новичков искать проводника. Тут дело было серьезнее – мне нужен был охотник на мутантов. Такого человека я не знал, зато…
Мне стало жарко, в Баре было натоплено от души. За стойкой хозяйничал седовласый мужичок с хитрыми глазенками. Я сразу определил – бывший бандит: такая морда может и военного застрелить, и отправить сталкера на верную смерть за артефактом.
Хотя, с мутантами жить – как мутант и голосить. Простачка или добрячка местные бы уже схарчили и даже переварили.
– Чего надо? – любезно поинтересовался бармен.
– Шоколаду, – так же любезно ответил я, положив руки на стойку. Нет, ссориться я не хотел, зато знал, что если начну лебезить и задавать с ходу вопросы, то сразу вылечу на мороз.
– Сейчас смотаюсь за Границу и принесу. Тебе какого?
– Черного, с орешками, – продолжил я злить бармена.
Тот застонал, словно ему сказали, что к ним в Бар завтра приедет детский садик на экскурсию.
– Тебе какого здесь надо, шутник? – процедил он сквозь зубы.
Я внимательно посмотрел на его пальцы. Все сходилось с рассказом Трофимыча про его другана-бармена по кличке Седой: внешность подходила под описания, на пальцах были характерные татуировки. Я вспомнил, как когда-то мечтал пробраться в Бар, послушать сталкерские байки – и назад, в часть. А там, подкрепляя свой авторитет, травить услышанные истории своим собратьям. Добрался, наконец-то.
Бармен опустил татуированную руку под стойку. «Интересно, что у него там? – насторожился я. – Обрез? Пистолет? А может “гюрза”?» Позади Седого работал телевизор, стояли на полках банки с бобами, зеленым горошком,
