– Не уходи, – сказал я; она, кажется, поняла, но, поколебавшись, сказала:
– Мишаг овнаррана! («Я должна идти?»)
Потом, опустив голову и напрягшись, готовая к схватке, побежала в сторону леса. Прежде чем исчезнуть во мгле, она махнула рукой и крикнула, как голубь.
Пять
Этим вечером я пришел в кабинет и вытащил изодранный и ветхий дневник отца. Я открывал его то там, то здесь, но слова сопротивлялись моим попыткам прочитать их, быть может, из-за мрачного настроения, которое в сумерках спустилось на Оук Лодж. Все-таки дом, тягостно тихий, хранил следы смеха Гуивеннет. Казалось, она была везде и нигде. Она вышла из времени, из прошедших лет, из предыдущей жизни, которая еще сохранялась в этой молчаливой комнате.
Какое-то время я стоял и глядел в ночь, видя скорее собственное отражение в грязном французском окне, освещенном стоящей на столе лампой. Я наполовину ожидал, что передо мой появится Гуивеннет, пройдя через худого человека со всклокоченными волосами, печально глядевшего на меня.
Но возможно, она почувствовала необходимость – мою необходимость – вспомнить что-то такое, что я знал… без всякого чтения.
Я знал что-то такое, возможно, с того раза, как впервые пробежался глазами по страницам дневника. Старик выдрал страницы с горькими подробностями – скорее всего, уничтожил, или спрятал настолько умно, что я не мог найти. Но остались намеки, предположения, быть может, вполне достаточные для охватившей меня тоски.
Наконец я вернулся к столу, уселся и стал медленно перелистывать страницы переплетенного в кожу тома, проверяя даты и подходя все ближе к первой встрече отца с Гуивеннет, и второй, и третьей…
Опять девушка. Из того участка леса, который рядом с ручьем; она забежала в курятник и просидела там минут десять. Я смотрел из кухни, потом перешел в кабинет и оттуда наблюдал, как она крадется по земле. Джи знает о ней; она молча следует за мной и глядит. Она не понимает, и я не могу объяснить. Я в отчаянии. Девушка завладела всеми моими мыслями. Джи видит это, но что я могу сделать? Это в природе мифаго. И я не застрахован, во всяком случае не больше, чем любой культурный человек из римских поселений, против которых она воевала. Она – настоящая кельтская принцесса, слегка идеализированная: роскошные рыжие волосы, бледная кожа, почти детское, но очень сильное тело. Она воин, конечно. Но носит оружие неловко, как незнакомое.
Джи не знает ни о чем, только о девушке и моем увлечении ею. Мальчики не видели ее, хотя Стивен дважды говорил, что заметил «шамана» с ветвистыми рогами; этот мифаго сейчас тоже активен. И девушка намного более живая, чем более ранние мифаго, которые были какими-то механическими, растерянными. Она совсем недавно появилась, но ведет себя очень уверенно – необычная особенность! Она наблюдает за мной. Я наблюдаю за ней. Между ее посещениями проходит достаточно много времени, и каждый раз ее уверенность растет. Хотел бы я знать ее историю. Быть может, мои предположения близки к истине, но детали ускользают, потому что мы не можем общаться.
И через несколько страниц еще одна запись, написанная, быть может, недели через две после этого события, но недатированная:
Вернулась меньше чем через месяц. Да, лес хорошо потрудился, создавая ее. Решил рассказать о ней Уинн-Джонсу. Она вышла из сумерек и вошла в кабинет. Я наблюдал за ней, не двигаясь. Оружие, которое она принесла с собой, выглядит очень опасным. Она любопытна. Она говорит какие-то слова, но мой ум не настолько быстр, чтобы вспомнить чужие звуки погибшей культуры. Любопытство! Она исследует книги, вещи, шкафы. Невероятные глаза. Она поглядела на меня, и я застыл на стуле. Я пытался общаться с ней, говорил самые простые слова: мифаго создаются вместе с языком и пониманием. Ничего. Тем не менее У-Дж считает, что мифаго можно научить языку, потому что они связаны с сознанием, создавшим их. Я смущен. Смутная запись. Джи вошла в кабинет и обезумела. Она очень больна. Девушка посмеялась над ней, и у Джи чуть не случился истерический припадок, но она предпочла выбежать из комнаты, а не ругаться с женщиной, с которой, по ее мнению, я ей изменяю. Я боюсь, что девушка перестанет интересоваться мной. Единственное мифаго, вышедшее из леса. За нее надо держаться.
То там, то здесь не хватало страниц, очень важных, потому что они, безусловно, говорили о попытках отца последовать за девушкой в лес и о проходах, которые он использовал. (Вот пример зашифрованного описания из другого места, где он рассказывает об оборудовании, изобретенном им и Уинн-Джонсом: «Войди через дорогу свиньи, седьмой сегмент, и пройди четыре сотни шагов. Это возможность, хотя настоящий путь внутрь, скрытый, остается неуловимым. Защита слишком сильна, а я слишком стар. Более молодой человек? Есть и другие пути, стоит попытаться». И на этом запись обрывается.)
Последнее сообщение о Гуивеннет из Зеленого леса было кратким и туманным, однако, как я сообразил, содержало ключ к трагедии:
15 сентября 42-го года. Где девушка? Два года! Где? Неужели разлагающегося мифаго заменяет новый? Джи видит ее. Джи! Ей все хуже, она при смерти. Я знаю, что она при смерти. Что я могу сделать? У нее видения. Ей видится девушка. Бред? Галлюцинации? Джи часто впадает в истерику, а когда С и К рядом, холодно молчит и действует как мать, но не как жена. Мы не обменялись… (дальше перечеркнуто, но можно разобрать). Джи тает. И мне не больно при мысли об этом.
Чем бы ни болела мать, ее состояние, безусловно, ухудшали гнев, ревность и, не исключено, печаль при виде молодой и потрясающе красивой женщины, похитившей сердце отца. «Это в природе мифаго…»
Слова, как песнь сирен, предупреждали меня, пугали меня, и, тем не менее, я ничего не мог поделать. Сначала страсть поглотила отца, а потом, когда Кристиан пришел с войны, разыгралась трагедия, и девушка (к тому времени, возможно, поселившаяся в доме) перенесла свою любовь на человека более близкого к ней по возрасту. Ничего удивительного, что Урскумуг пылал ненавистью! Что за погони и сражения, спросил я себя, какие страсти бушевали в стране леса перед смертью отца? В дневнике нет записей того времени и никаких упоминаний о Гуивеннет после последних холодных, почти отчаянных слов: «Джи тает. И мне не больно при мысли об этом».
Чье она мифаго?
Меня охватило что-то вроде паники; ранним утром я отправился в лес и бегал по нему до тех пор, пока не вспотел и не выдохся. Было светло и не очень холодно. Я нашел пару тяжелых сапог и со сломанным копьем в руках обе́гал всю опушку. И постоянно звал Гуивеннет.
Чье она мифаго?
Вопрос, который
