– В самом что ни на есть прямом. «Кинули». Никакой трехкомнатной квартиры у вашего друга в Заливинске нет и не было.
– А, ну да, конечно, – Костя почувствовал непередаваемое облегчение. – Квартира записана на родителей Димы и…
– Вынужден вас разочаровать, – перебил Евгений, слегка повышая голос. – У родителей вашего друга тоже нет трехкомнатной квартиры. Папа и мама Дмитрия Ледягина прописаны в однокомнатной квартире, причем довольно маленькой. Цена вышеназванной квартиры колеблется в районе восьми-девяти тысяч долларов и вряд ли существенно изменится в обозримом будущем. Таким образом, ваш друг заранее знал, что не сумеет вовремя вернуть долг.
– Постойте, – Костя растерялся окончательно. – Вы хотите сказать, что Димка врал?
– Совершенно верно, – утвердительно кивнул Евгений.
– Он тебя «кинул», как лоха, – засмеялся с заднего сиденья бритоголовый. – Теперь этот козел при бабках, а ты попал на тринадцать штук гринов.
– Нет, – категорично помотал головой Костя. – Этого не может быть. Вам, наверное, дали справку по другому человеку…
– Да нет, Константин, по тому самому, – с тяжким вздохом ответил Евгений. – В Заливинске только одна чета Ледягиных.
– Папа Димки работает директором ЖБИ… Охранник заржал в голос.
– Папа вашего Дмитрия два года как вышел на пенсию, – терпеливо продолжил Евгений. – Но до этого он проработал двадцать с лишним лет на комбинате железобетонных изделий… формовщиком. Даже стал бригадиром. Если не верите нам, спросите у своего друга.
– Я не знал, – пробормотал Костя.
– Разумеется, – кивнул Евгений. – Если бы у нас возникло хоть малейшее подозрение, что вы были в курсе этого «кидалова», с вами бы сейчас беседовали совсем другие люди и совсем в другом тоне.
– И что же теперь делать? – Костя растерянно посмотрел на собеседника. – Ума не приложу…
– Видите ли, мы понимаем, что вас элементарно подставили, однако расписка составлена на ваше имя, – Евгений говорил свободно, раскованно, словно речь шла о каком-то пустяке. – Так что деньги причитаются именно с вас. Тринадцать тысяч двести двадцать пять долларов. И в связи с тем, что наша договоренность нарушена, я хотел бы получить свои деньги назад в кратчайшие сроки. «Девятка» проскочила метро «Октябрьское поле» и ушла вправо.
– Но у меня нет таких денег, – Костик понимал, что вряд ли его слова подействуют на Евгения, однако рассчитывал на элементарный здравый смысл.
– А ты получи со своего корефана, – усмехнулся бритоголовый.
– Но… ему тоже негде взять деньги, – Костик продолжал обращаться к Евгению. – Он, наверное, уже вернул долг и… я даже не знаю.
– Это плохо, – Евгений свернул к обочине, остановил машину у моста, заговорил, глядя прямо перед собой. – Видите ли, Константин, я не могу сам договариваться с вашим другом, поскольку юридически деньги брали именно вы, а не он. Если я подойду к Дмитрию с требованием вернуть долг, это будет квалифицироваться как вымогательство. У меня нет желания влезать в неприятные истории. Однако и раздаривать подобные суммы я не имею возможности. Тем не менее, понимая, что вы не сможете самостоятельно расплатиться по обязательствам вашего, полагаю, уже бывшего друга, я готов пойти вам навстречу.
– Я не совсем понимаю… – промямлил Костя.
– Допустим, я соглашусь скостить вам часть долга, а может быть, кто знает, даже простить всю сумму, в обмен на некоторые услуги.
– О чем вы говорите?
– Насколько мне известно, вы работаете в фирме Георгия Андреевича Конякина?
– Да, – подтвердил Костя.
– И имеете доступ к финансовой документации, не так ли?
– Я не стану воровать деньги, – Костя быстро понял, чего от него хотят.
– А куда ты теперь денешься, братан? – с веселой угрозой сказал бритоголовый. – Что скажут делать, то и будешь. Если, конечно, не хочешь, чтобы у тебя и твоей сеструхи были крупные неприятности.
– У моего партнера весьма своеобразное чувство юмора, – натянуто улыбнулся Евгений. – Хотя даже я не всегда понимаю, когда он шутит, а когда говорит серьезно. Нам не нужно, чтобы вы воровали для нас деньги. Но нам может понадобиться кое-какая информация, касающаяся некоторых финансовых вопросов. Оговорюсь сразу, в любом случае вы останетесь в стороне. Передали информацию и сразу же забыли о ней.
– А если я откажусь? – Костя невольно перешел на сиплый шепот.
– Тогда шутка может обернуться суровой реальностью. – Евгений улыбнулся еще раз. Ледяной, безразличной улыбкой. – Не спорю, работа не из приятных, и ее можно избежать.
– Как?
– Верните деньги в течение трех дней.
– Я подумаю, – пробормотал Костик.
– Да, хочу вас предупредить сразу, – повернулся к нему Евгений. – Если о нашем разговоре станет известно вашей сестре или Георгию Андреевичу Конякину, сумма долга автоматически возрастет вдвое, включится счетчик, а дальнейшие объяснения вам придется вести с людьми, куда менее доброжелательными, нежели мы. Некоторые мои партнеры очень не любят, когда кто-то пытается залезть к ним в карман. Или, как принято выражаться в определенных кругах, «кидает» их на бабки.
– Например, я, – осклабился с заднего сиденья бритоголовый. – Очень не люблю.
– Вам все понятно? – уточнил Евгений.
– Да. Мне… Я все понял, – Костя кивнул.
– Ну и отлично, – собеседник снова улыбнулся. Дружески. Совсем как аборигены капитану Куку. – Позвоните мне в воскресенье вечером, и мы оговорим наши дальнейшие действия.
– Хорошо. Я позвоню. – Костик открыл дверцу и выбрался из машины. – Можно идти?
– Да, конечно. Вас ведь никто не удерживает, – улыбка Евгения оставалась стеклянной. – И знаете, Константин… У вас очень красивая и очень заботливая сестра. Берегите ее.
– Послушайте… – начал было Костик, но «девятка», выдохнув ему в лицо облако сизого дыма, резво рванула с места. Костик вздохнул, поднял воротник плаща и, несчастно сутуля плечи, зашагал к метро.
Стукач позвонил перед самым обедом. При звуках его голоса у Владимирыча вытянулось лицо, и он усиленно принялся жестикулировать, давая понять Жигулову: «Есть!»
– Номер, – лихорадочно шептал Владимирыч. – Номер движка давай.
– Какого движка? – Жигулов развернул список. – У меня движков этих, что снега в декабре.
– «Бээмвэшного», «бээмвэшного», – Владимирыч одной рукой записывал данные, диктуемые осведомителем, вторую протягивал за гаишным списком, трубку же удерживал плечом. – Где, которая?
– Третья снизу, – подсказал Жигулов. – Маркером помечена.
– Вижу, – Владимирыч придвинул блокнотный листок, рявкнул в трубку: – Да погоди, Андрей Григорич, не части. – Он сличил цифры, расплылся, безумно довольный собой и своим информатором: – Она! Сергеич, та самая. Номер двигателя совпадает. – И тут же вновь переключился на стукача. – Слышь, Григорич? Где эта машина сейчас? А конкретнее? И направо? Ага, есть, зафиксировал. Теперь вот что, Григорич. Ты оттуда не уходи, чтобы, значит, подозрений не возникало. Мы тебя прихватим вместе с остальными, до кучи. Пару часиков посидишь для отвода глаз, а потом выпустим. И приятеля, конечно, тоже. Да, слушай, – Владимирыч понизил голос до заговорщицкого шепота, – а этот «мастер» не согласится с нами посотрудничать, как ты считаешь? Ладно, разберемся. – Он повесил трубку, улыбнулся довольно, постучал согнутым пальцем по блокнотному листку: – Вот она, тачка, Сергеич. Считай, что деньги у нас в кармане. Никуда теперь этим ребятам не деться. – Владимирыч поднялся, достал из сейфа пистолет в наплечной кобуре и, надевая ее, сказал деловито-весело: – Значит, ты доложи о сигнале «бдительных граждан» дежурному и вызови
