– Если бы за убого рассказанные анекдоты расстреливали, ты бы, Сыч, вообще не жил. Ну что там, Нанаец?
Узкоглазый мужчина, болезненно худой и, несмотря на вечернюю прохладу, выше пояса из одежды таскающий лишь разгрузочный жилет, неуверенно покачал головой:
– Я не вижу никого. Вообще никого.
– И чего ты тогда такой разволновавшийся? – все тем же ироничным тоном уточнил Гвоздь.
Но Трэша спокойный тон не обманул. На самом деле разволновался здесь как раз бородач, вот только мастерски это скрывает. Что-то в словах Нанайца его задело.
Узкоглазый вновь покачал головой:
– Не знаю, Гвоздь. Кластер ни хрена не зачищен в ноль, зараженных полно. Мы здесь нашуметь успели, они на такое сбегаться должны. Но не сбегаются, я ни одного не засек. Пусто.
– Может, внешние с газом переборщили?
– Не знаю. Мне это не нравится.
Молча кивнув, бородач начал раздавать указания выбравшимся из недр машины людям:
– Варик, берешь Кейса, Баху и Дога, заходишь, смотришь там по всем углам, докладываешь обстановку. Четкий, ты давай вон на ту будку метнись, сиди с винтовкой, следи. Совок и Лодочник, давайте на вагоны, оттуда поглядывайте. Мафа остается в башне, ты, Нанаец, и Сыч при мне, у машины подождем.
Трэш из всего подслушанного установил точное число противников и их расположение. Также он понял, что Сычу не вполне доверяют, держатся с ним настороже, а из оружия ему разрешили держать только арбалет, что несерьезно. Возможно, эти люди всегда начеку, хотя какая, в сущности, разница?
Как бы осторожно они ни держались, это им мало поможет против такого противника. Трэш до сих пор не замечен, боль и слабость отпустили, телом, возможно, управляет еще не вполне так, как еще несколько часов назад, но контроль вернулся почти полностью: он способен быстро бегать, прыгать, совершать сложные маневры и метать тяжелые предметы. Против него всего лишь одиннадцать иммунных с легким стрелковым вооружением и одним крупнокалиберным пулеметом в башенке, кустарно сваренной из стальных листов и решеток. У одного из мужчин за спиной болтается труба одноразового гранатомета, но это не пугает. Всего-то и надо – просто не поворачиваться спиной к этому типу.
Четверка, назначенная Гвоздем для проверки здания, направилась к раскрытым настежь воротам. Трэш, готовясь приступить к запланированному гостеприимству, приподнял над полом короткий рельс для узкоколейки, мысленно нашептывая, что он маленькая пылинка, которую невозможно разглядеть невооруженным глазом. Одновременно внутренне подобрался, выбрасывая из головы все лишние мысли и сомнения.
Ну все, сейчас начнется. Кто там хотел перед бубновыми слово за Сыча замолвить? Забудьте, наивные людишки, мертвые рекомендации не дают.
Зря он Сыча вспомнил. Пусть всего лишь мысленно, но зря.
Потому что Гвоздь тоже его вспомнил, вот только вслух:
– Сыч.
– Чего?
– Двигай за Вариком. Покажешь ему клиента.
Ублюдок пожал плечами:
– Как скажешь. Только они и сами найдут спокойно, клиент не из мелких.
Трэш расслабился, ничего плохого в новом приказе Гвоздя не заметил. Правда, теперь придется разбираться с первой группой аккуратнее, чтобы не зацепить Сыча. Значит, некоторые из жестоких заготовок придется отменить.
С Сыча Трэш готов пылинки сдувать. Отгонять от него комаров и мошек согласен. Тот ни в коем случае не должен умереть.
В том смысле, что не должен умереть быстро, прямо сейчас.
В здание можно попасть разными путями, но Трэш и остальные члены его бывшей команды привыкли использовать огромные ворота. Створка в них одна, непомерно тяжелая, постоянно открывать ее туда-сюда никому не охота. В ней прорезана дверь, но она слишком узкая, элитнику через такую не пролезть. Вот и держали этот вход постоянно нараспашку.
Варик и его люди не стали мудрить, направились проторенным путем. Трэш довольно ухмыльнулся. Не зря он потратил время и нервы, возясь с непослушными нитями стальных тросов и связками газовых труб.
Эх, будь у него хотя бы одна нормальная рука, жить стало бы куда вольготнее. Здесь повсюду столько возможностей технично навредить врагам, вот только реализовать их при помощи пары коряво-когтистых лапищ нереально.
Ничего, Трэш что-нибудь придумает. Выкрутится. Как-нибудь потом. Он еще не освоился с новыми возможностями, тело, непонятным образом избавившись от диктата паразита, выдавало сюрприз за сюрпризом. Требуется время, чтобы разобраться с новшествами.
Все будет, но потом.
Люди подошли к воротам и остановились. Четверо почти в одну линию, еще один подальше. Хотя на улице уже почти стемнело, в сравнении с тем, что их ждало внутри, можно считать сносным освещением. Вот и остановились на границе мрака, непроизвольно, сами себе не признаваясь, что побаиваются, а трусоватый Сыч вообще отстал.
И это прекрасно, пускай и дальше держится особняком.
Варик, доказывая себе, что он круче вареного яйца, пренебрежительно заявил:
– Ну чего встали? Зассали? Это же просто дохлятина.
– Он бэтээр голыми лапами разломал, – буркнул неприметный мужичок в укрепленной металлическими пластинами кожаной куртке.
Трэш впервые наблюдал, чтобы здесь кто-то таскал настолько грубое подобие средневекового доспеха. Бронежилеты – да, частенько, но это совершенно другое.
– А я даже не стрелял. Руками его завалил, – похвастался Сыч из-за спин.
– Что-то ты зассал больше всех, великий победитель хренов, – буркнул Варик. – За мной, не то всю ночь провозимся.
– Угу, – поддакнул тот же носитель «доспехов». – Тут по ночам хлебниковские, бывает, катаются втихаря. Я не подписывался еще и на них нарываться.
– Бубновые с ними разберутся, – уверенно заявил Сыч.
– Ха, ну да, может, и разберутся, да только какая польза покойникам от таких разборок? Сделаем дело и в темпе свалим. Если бы не ты, Сычара, я бы сейчас с лялькой валялся.
– Да откуда на хуторе ляльки? У вас там одни коровы.
– А тебе и корова не даст, так что завидуй молча.
Последний человек из четверки переступил через границу мрака и тьмы, лишь отставший Сыч все еще оставался снаружи.
Пора.
Трэш легонько потянул за конец троса, зажатый в левой ладони. Грубый стопор поддался, отпуская связку стальных труб в свободный полет. Падая, она резко натянула второй трос, после чего тяжеленная створка металлических ворот захлопнулась в одно мгновение с грохотом, лишь немногим уступающим звуку гранатного разрыва.
«Доспешный» мужичок с перепугу выстрелил, припадая на колено, кто-то просто заорал, рефлекторно, от неожиданности.
А Трэш, с недоброй ухмылкой уставившись на запаниковавшую группу из мрака, четко и спокойно произнес:
– Добрый вечер.
После чего взмахнул правой рукой.
Рельс отправился в свободный полет, бешено вращаясь в горизонтальной плоскости. Эдакий тяжеленный пропеллер получился. Даже силищи Трэша маловато, чтобы запустить такой далеко, но сейчас речь не шла о больших расстояниях.
Не переставая вращаться, рельс пролетел сквозь группу, раскидав троих. Тому самому
