уже не понадобится. Взяли, одним словом. А тут это… машина как раз. Мы шугнулись, полезли через забор. Да ваши догнали. Седоголовый хмыкнул, неопределенно шевельнул бровями, прокомментировал громко:
– А ты думал, они тебе что-нибудь другое расскажут? Им только дай – столько лапши на уши понавешают, год снимать будешь. Волин выключил фонарик, протянул сержанту, пробормотал:
– Значит, так, сержант, позовите сторожа, – затем повернулся к участковому: – Теперь вы, лейтенант. Сейчас займитесь составлением словесного портрета убийцы. Понятно?
– Так точно, – ответил тот. Волин подошел к седоголовому:
– Это не они. Хочется тебе или нет, а мальчишек придется отпустить.
– Почему это?
– Потому что на их одежде нет следов крови. И на обуви нет. И на руках.
– И что с того?
– Ничего. Тебя их адвокат живьем сожрет и не подавится. Посмотри на лужу. Она слишком большая. Кровь натекла равномерно, по обе стороны от трупа. Это означает, что тело положили на спину и больше не трогали. Убийца не смог бы раздеть девушку и отрезать ей голову, не наступив в кровь.
– Серьезно? – седоголовый указал на большую лужу крови, чистую, без единого отпечатка. – Как видишь, ИМ это удалось. Девушка раздета, голова отрезана, но следов, однако, нет. Пацаны эти говорят, что убийца якобы прошел к воротам вокруг детского сада. Но и на асфальтовой дорожке тоже нет отпечатков обуви. Так что… – он многозначительно ухмыльнулся. – Никакого убийцы не было, если, конечно, этот парень не Карлсон с пропеллером в заднице.
– На луже следы есть, – ответил Волин. – Только их уже залило. Экспертиза подтвердит, увидишь. И на дорожке они должны быть. Просто твои люди невнимательно смотрели.
– Мои люди всю дорожку носом перерыли, – оскорбился тот. – Можно новый асфальт класть. Следов там нет.
– Должны быть. Нужно осмотреть еще раз. Седоголовый огляделся по сторонам, затем тяжело уставился на Волина, спросил тихо, сквозь зубы:
– Чего ты хочешь, а? Чего тебе нужно? Твое-то какое дело, возьмем мы этих заср…ев или отпустим? Своих забот мало? Вот поезжай и займись работой в своем районе, а в наши дела не лезь. Волин тоже понизил голос, ответил в тон, зло и сдавленно:
– Слушай меня внимательно, коллега. Ты можешь, конечно, сейчас взять этих ребят под стражу, отвезти в отделение и «получить» от них «чистосердечное», затем «найти» нож и окровавленные перчатки. На их одежде и обуви могут вдруг «обнаружиться» пятна крови убитой девушки. Убийство с отягчающими – это верная «пятнашка» всем троим. А то и под «вышку» покатятся. Но девчонку убили не они, и тебе это известно не хуже, чем мне. А потом мы поймаем настоящего убийцу. Не знаю, будет ли стыдно тебе, но мне не нравится, когда кто-то говорит: «Менты, суки, гребут всех, кто под руку попадает». Понимаешь?
– Ну и что? – седоголовый с вызовом уставился на него, однако голоса не повышал, и это было хорошо. Значит, не знало его «окружение» о планах «главного», не решил еще следователь, что ему делать. И слава богу.
– Давай не станем совершать опрометчивых шагов, коллега, – предложил ему Волин и… подмигнул. Седоголовый несколько секунд смотрел на него, затем засмеялся:
– Ну черт с тобой. Раз у вас похожее убийство, значит, дело скинут в Городскую прокуратуру или, на крайняк, в Следственное управление. Создадут сводную группу. В общем-то, мне плевать, главное, что у нас его заберут. «Висяк» с возу, как говорится. Не пойму только, зачем тебе это нужно?
– Да так, знаешь. Интересно.
– Ну раз интересно… – седоголовый развел руками. – Только есть одно условие.
– Давай.
– Значит, так, – седоголовый кивнул на троих подростков, заговорил тихо, деловито и быстро: – Эти пацаны мои, мол. Не знаю уж, помогут они тебе или нет, но если помогут, то ты в отчете укажешь, что, мол, удалось выйти на след убийцы благодаря проявленной бдительности товарища такого-то из такой-то районной прокуратуры. Ну и заодно отметишь всестороннюю помощь и поддержку. Идет?
– Лады, – согласился Волин.
– Внеочередное за это, конечно, не дадут, но благодарность и премию – обязательно, – продолжал улыбаться седоголовый.
– Нет вопросов, старик. Если поймаем – обязательно укажу.
– Ну и хорошо. Тогда работай, сыщик. Командуй. Он деликатно отошел в сторонку. Благо что подбежал сержант. Посмотрел вопросительно на седоголового. Тот кивком указал на Волина:
– Докладывай, сержант.
– Значит, так. В помещении тихо. Огней нет. На стук никто не отзывается. Похоже, внутри никого. Волин повернулся к седоголовому:
– Можно вызвать заведующего детским садом?
– Только не заведующего, а заведующую. Женщина у нас тут работает. А в принципе запросто, – ответил тот. – Сержант, бери патрульную машину и пулей за заведующей. Адрес выясни у участкового. И чтобы через десять минут были здесь.
– Так точно. Сержант потрусил вдоль здания к железным воротам, а Волин повернулся ко второму патрульному:
– Необходимо еще раз тщательно осмотреть дорожку и клумбу. Патрульный кивнул:
– Хорошо. Волин отметил: не «так точно», а «хорошо». Не признавал его патрульный. Да и согласился неохотно. Неприятная работа, от которой нельзя отказаться. Что-то вроде субботника. Плевать. Главное, чтобы сделал. Волин поднялся по деревянным ступеням веранды, подошел к телу. Остановился у границы кровавого пятна, спросил криминалиста:
– Что скажете?
– В принципе все более-менее ясно. Сначала он, стоя за спиной жертвы, перерезал ей горло. Брызги крови долетели до перил, а ведь здесь никак не меньше трех метров. Потом, очевидно, для верности, несколько раз ударил ножом в грудь и шею, после чего отчленил голову от тела. Несомненно, убийца обладает необходимыми навыками обращения с ножом. Думаю, он совершал что-либо подобное и раньше.
– Мясника исключаете? – предположил седоголовый. Криминалист обернулся, посмотрел на него немного рассеянно, кивнул:
– Нет. – Подумал и добавил: – Хотя это маловероятно, конечно. У человека и коровы сложение все-таки разное. Да и пользуются мясники в основном топорами. С другой стороны, кто может помешать мяснику оставить топор и научиться «работать» ножом?
– Это он, – пробормотал Волин. – Это снова он. – Поинтересовался: – Отпечатки пальцев удалось получить?
– Н-нет, – криминалист грустно покачал головой. – К сожалению, ни одного четкого отпечатка. Этот тип носит резиновые перчатки. И вы, пожалуй, правы. Убийца должен был наступить в кровь. Придется поработать, но, надеюсь, нам удастся «проявить» отпечаток. Волин посмотрел на седоголового:
– Я рассчитываю на вашу помощь, коллега.
– О чем речь, – ответил тот. – Как только, так сразу. Заурчал у ворот «УАЗ». Из темноты во двор ударили лучи фар. Они скользнули по темному зданию детского сада. Проползли по голым стволам диких груш и яблонь, по сырым кустам сирени.
– Ну, наконец, – пробормотал седоголовый. Двигатель смолк. Громко и отчетливо хлопнули дверцы. На дорожке, под одиноким, невероятно ярким фонарем проплыли два темных силуэта: подтянутый – сержанта и размытый, бесформенный – заведующей.
– Резкая бабенка, – предупредил Волина седоголовый. – Ты учти. С ней надо аккуратно, не то раздавит. Броненосец «Потемкин», а не женщина. Энергии и напора – на троих. Сержант и заведующая приблизились. Дама оказалась не просто большой – гигантской. От нее веяло танковой мощью, гастрономным хамством и упрямством стенобитной машины.
– Так. Что здесь происходит? – с пяти метров дала она первый «залп». – В чем дело? Волин смотрел на нее из-под бровей. Знал он эту породу. Приходилось сталкиваться.
