кавалера и пошли к метро.
– Почему к метро?
– Ну он подъезжал за Настей к метро. Но увидеть его мальчишкам так и не удалось. Этот гад даже не вышел из машины. Просто открыл дверцу. Мальчишки, конечно, заметили машину, темную иномарку, но даже не сумели определить модель. То ли «Пежо», то ли «Шевроле».
– Ничего себе разница, – хмыкнул Волин.
– Вот именно, – с тяжелым вздохом заметил Лева. – Денежный парень на темной иномарке – отличная «зацепка». На темных иномарках пол-Москвы катается.
– Да, но «Пежо» и «Шевроле» все-таки меньше, чем «Мерседесов» или «БМВ», – заметил Волин. – Хотя, с другой стороны, будет крайне трудно доказать, что ухажер Насти и убийца-психопат – одно и то же лицо. Лева опустил блокнот на колени.
– Он очень хитер, этот сукин сын. Никто его не видел, а значит, никто не может опознать.
– Кое-кто все-таки видел, – Волин в двух словах рассказал Леве о том, что удалось выяснить Смирнитскому. – Без всяких сомнений, это один и тот же парень. Денежный, на темной иномарке. Кассирша из банка может его опознать. Пацаны из детского сада.
– Ну и что? – по мере разговора Лева распалялся все больше и больше. – Аркадий Николаевич, вы же следователь, знаете лучше меня: ни один суд не примет данное обстоятельство в качестве доказательства. Ну да, был знаком с обеими убитыми девушками. И что с того? Это ведь не доказывает, что именно он убил их. Мальчишки эти тоже не свидетели. Все трое находились в состоянии алкогольного опьянения, вы сами говорили.
– Мало ли что я говорил? – помимо желания произнес вдруг Волин. – Я много чего говорю. Были – не были, какая разница? Сегодня были, завтра не были. Главное, что они его видели.
– Нет, не главное, – произнес вдруг Лева тихо. – Аркадий Николаевич, вы сейчас говорите, как Жеглов в том фильме. «Плевать, как сядет Кирпич, главное, что сядет».
– Никогда не любил этот момент.
– Я тоже.
– И тем не менее. Временами «способ Жеглова» становится единственным оружием против этой швали, – вздохнул Волин.
– Помните, что ответил Шарапов? «Если начать законом дыры в следствии затыкать, то это будет уже не закон, а кистень».
– Слушай, Лева, заканчивай со своей демагогией. Я этот фильм наизусть помню. Все, кому не лень, цитируют.
– Иногда полезно напомнить.
– Думаешь, будет лучше, если мы, поймав этого ублюдка, разведем руками и скажем: «Иди, дорогой, гуляй. Режь дальше. Поскольку мальчишки-свидетели у нас того… выпивши были». С родителями будущих жертв ты сам пойдешь объясняться? Или на участковых переложишь? – Волин прищелкнул языком. – Они очень обрадуются, уверяю тебя.
– Я и не отказывался. С родителями Пашиной беседовал.
– И что? Ты им тоже рассказывал про Жеглова с Шараповым? Лева серьезно посмотрел на Волина и упрямо сказал:
– Мальчишки были пьяны. Мы это знаем. Даже если они укажут на него пальцем, это будет обман. Подтасовка. Суд не примет их показаний, если выяснится, что они в тот вечер пили. И это мы тоже знаем. Получается, любой гад может убивать кого вздумается и когда вздумается, не боясь возмездия.
– Если экспертиза докажет, что этот парень вменяем, он получит «вышку», – спокойно ответил Волин. – Думаешь, этого мало? Или ты смертную казнь вообще не воспринимаешь как возмездие?
– В данном конкретном случае – нет, – продолжал гнуть свою линию оперативник. – То, что вы предложили, – не возмездие, а произвол.
– Тяжело с тобой, парень. «Твоя беда, Лева, в том, что ты не можешь привыкнуть к смерти, – подумал Волин. – Такие, как ты, не удерживаются на нашей работе. Либо попадают к психиатру, либо увольняются».
– Я хочу, чтобы суд получил реальные – реальные! – доказательства его вины, – упрямо твердил тем временем Лева. – Доказательства, а не подтасовку. Тогда и только тогда возмездие будет возмездием.
– А я, по-твоему, этого не хочу? – Волин навалился грудью на стол, чтобы заглянуть собеседнику в глаза. – Я, милый мой, хочу этого не меньше, а возможно, даже больше, чем ты! И вообще, успокойся. Этот парень все равно проколется, тут-то мы его и возьмем. Идеальных преступлений, как известно, не бывает. Оперативник замолчал, почему-то глядя на Волина. На лице его застыло странное выражение: смесь недоумения, горечи и отчаяния.
– Опять что-то не слава богу? – спросил Волин.
– Мы что, будем ждать, пока он проколется?
– Лева, ты с ума сошел? Я, по-твоему, кто? Садист? Или дегенерат? Ничего мы ждать не будем. Нам просто надо оказаться в нужное время в нужном месте. Понял? Мы возьмем этого гаденыша за задницу в тот самый момент, когда у него в руках будет нож. Тот самый нож. Такое доказательство тебя удовлетворит?
– Вполне, – оперативник улыбнулся. – Извините, Аркадий Николаевич. Я вспылил.
– Нормально, – отмахнулся Волин. – Значит, вот что мы сейчас сделаем. Поезжай-ка в ГАИ и возьми у них список владельцев всех темных иномарок. Не только «Пежо» и «Шевроле», а всех, понял? И чтобы одна нога здесь, другая там. Ясно?
Миша въехал во двор, вывернул руль, намереваясь запарковать «Форд» на любимом пятачке, у самого подъезда, – если не нашелся кто-нибудь порасторопней, – и… едва успел нажать на тормоз. Заняли, конечно. Да кто! Миша медленно повел машину в дальний угол двора. Поставил у мусорного контейнера, едва не уткнувшись бампером в осклизлый темно-зеленый бок стального короба. Чертыхнулся. Местечко – хуже не придумаешь. Надо было парковаться за углом, там место всегда есть. Но уж очень не хотелось разворачиваться. Хлопотно это в переполненном автомобилями дворике. Жильцов много, машин, соответственно, тоже, а места мало. Маловато местечка-то. Миша выбрался на улицу, захлопнул дверцу, нажал клавишу на брелке. Пискнула сигнализация, сами собой опустились штырьки за темными тонированными стеклами, глухо «сглотнули» замки. Миша удовлетворенно кивнул и зашагал вдоль дома к подъезду, поглядывая на знакомую «четверку» цвета «коррида». Ту самую, что так нахально красовалась у подъезда. Приблизившись, хлопнул ладонью по капоту, окликнул громко, со смешком:
– Ау, служба, просыпайся. Злодея проспишь. Сидевший за рулем телохранитель вылез из машины, поднял воротник пальто.
– Холодает, – заметил спокойно. Сна в его голосе и близко не бывало. Не спал он. Глаза ясные.
– Ну? – поинтересовался Миша, закуривая. – Как дела?
– Все тихо, – ответил тот. – Миша, если бы этот тип появился, ты бы узнал об этом вторым.
– Почему вторым?
– Потому, что первыми были бы я и клиент. Миша кивнул. Ему понравилось это «клиент». Бесполое слово, начисто лишенное как симпатии, так и антипатии. Универсальное. «В качестве клиента для меня все равны!» Нет друга, нет врага, есть клиент.
– Ребята съездили по адресу, который я им дал?
– Разумеется, – кивнул телохранитель.
– Им удалось что-нибудь выяснить об этом парне?
– Ничего. Когда они приехали, хозяйка и ее сожитель были мертвы.
– Как? – Миша застыл с приоткрытым от удивления ртом.
– Отравились газом. Выпили хорошенько, поставили на огонь кастрюлю с макаронами и уснули оба. Вода закипела, пена поднялась, пошла через край, погасила огонь. Вот так. Очень просто. Несчастный случай. Телохранитель тоже закурил. Миша несколько минут рассматривал огонек сигареты, обдумывал новость, покашливал, бормотал тихо: «М-да. Так-так-так-так-так. Ага». Сигарета истлела до самого фильтра. Миша
