– Слушай, Волин, ты не наглей. Есть желание – вытаскивай его сам. Он в местном сидит.
– В местном, говорите? Может быть, все-таки позвоните? Происшествие-то наше…
– Иди, Волин, иди. Не мешай работать.
– Вам ведь проще. Вас знают, уважают, – продолжал гнуть свою линию Волин.
– Слушай, ты меня достал, Волин. Я тебе серьезно говорю. Позвоню я в отделение, но под твою ответственность. Получишь своего Смирнитского для снятия показаний, понял?
– Понял. Спасибо. И еще… Мне нужно больше людей.
– У нас нет свободных сотрудников. Все при деле.
– Можно попросить в МВД. «Главный» снял очки, отложил, спросил негромко:
– Ты что, Волин? Обалдел совсем? После того, что твой опер устроил? Нет уж. Крутись как хочешь, делай что хочешь. Я больше никуда звонить не буду. Никакого МВД. Ты передаешь дело, а я для тебя людей цыганю у смежников? Так получается?
– Мне нужны люди. Без них не удастся поймать этого психопата, – упрямо повторил Волин. «Главный» вновь нацепил очки и уткнулся в бумаги.
– Все. Оставь меня в покое. Утомил. Если не хочешь, чтобы я приказал тебе положить дело на стол немедленно, до конца дня не показывайся мне на глаза. – Волин, прищурясь, смотрел на начальника. Постепенно его лицо прояснялось, а на губах даже появилось подобие улыбки. – Ну что стоишь-то? – спросил «Главный». – Я что-то непонятно говорю?
– Вся понятно. Я ушел.
К моменту возвращения Волина в кабинет Лева уже загрустил. Сидел, перебирая листочки, изъятые в квартире Баева.
– Отправил людей? – с порога поинтересовался Волин, подходя к столу и снимая трубку телефона.
– Все, как вы и сказали, – откликнулся Лева, оживляясь. – По поводу дач и домов. Есть и дома, и дачи. У Баева и Каляева. Сергея Сергеевича. У Газеевых даже два. Особняк под Истрой и родительский дом, где-то в Тмутаракани. Триста пятьдесят километров от Москвы. У пятого, Никитина, ни дачи, ни дома нет. Потомственный москвич.
– Отлично. Значит, Никитина передвигаем в самый конец списка.
– Еще эксперты звонили, относительно белья Пашиной.
– И что?
– На них обнаружены следы спермы. Очевидно, убийца заставлял ее демонстрировать белье, а потом вступал с ней в половую связь.
– Что показал анализ?
– Согласно результатам молекулярного анализа, сперма и слюна на окурках принадлежат одному и тому же человеку.
– Ясно, – кивнул Волин, набирая номер на клавиатуре телефона.
– Насчет Сашки ничего не слышно?
– Жив Сашка. Жив и здоров. Сейчас поедем за ним, – пробормотал Волин. – В местное отделение. «Главный» сказал – позвонит, чтобы нам его отдали для снятия показаний.
– Дело будут заводить? – Лева тяжко вздохнул.
– Нет, леденцами потчевать. А ты думал, за угон у нас… Алло? Дежурный? Волин из райпрокуратуры беспокоит. Меня интересует капитан Пилюгин Виктор Павлович. Есть такой? Ну отлично. Я могу с ним поговорить? Хорошо, подожду. Спасибо. – Волин прижал трубку плечом и снова повернулся к Леве. – Ты думал, за угон ордена дают, да? Спешу тебя разочаровать. Дают, но только по шапке.
– Аркадий Николаевич, так мы можем теперь взять образцы слюны у всех пятерых подозреваемых, – предложил Лева. – И этот парень в наших руках.
– На каком основании, позволь спросить? И что нам это даст? Ну найдем мы слюну, идентичную по составу, а дальше? Он скажет, что да, стоял в том подъезде, курил, «бычки» бросал. Только было это не во вторник вечером, а в понедельник или в воскресенье. Или во вторник, но днем.
– А сперма?
– О господи, Лева. Да то же самое. Во-первых, еще надо заставить ее сдать. Оснований, как ты понимаешь, для назначения экспертизы у нас нет. Ни одной улики. Вообще ни одной. Даже косвенной. Но, допустим, мы возьмем образцы, отправим их на анализ, и они совпадут, а этот психопат заявит, что был знаком с Пашиной, спал с ней. Статья за совращение несовершеннолетних? Так ведь надо еще доказать, что он ее совратил, а не «снял» где-нибудь у вокзала. Заявления от потерпевшей нет, значит, и дела нет тоже. А убивать он никого не убивал. Но вот если мы придем к нему за образцами спермы и слюны, он затаится, понимаешь? Станет стократ осторожнее. Боюсь, тогда нам его и вовсе не поймать. – Волин поднял руку, показывая: «Тихо». – Виктор Павлович? Доброе утро. Волин. Вы мне звонили вчера утром по поводу дела, которое я веду. Хорошо, что помните. У меня к вам деловое предложение. Насколько я понял, вы заинтересованы в поимке этого парня не меньше нас. Верно? Отлично. Не знаю уж, зачем вам это нужно, но я решил предложить альянс. Мне известно, что дело приказано передать в ваше ведомство. Но это произойдет не раньше, чем завтра к обеду. Пока вы проштудируете материалы, будет уже вечер, а послезавтра маньяка уже может не быть в городе. Отлично, что вы все понимаете. Мое предложение формулируется так: «Действовать сегодня и сообща». У меня нехватка кадров, это вы верно заметили. Дивиденды? – Волин засмеялся. – Оформим передачу части документов сегодняшним числом и зафиксируем как совместное раскрытие сложнейшего преступления. Если нам повезет, конечно. Да, у нас есть кое-какие наметки. Я вам расскажу о них при встрече. Через сорок минут мы подъедем к вам. Да, на Петровку. Хорошо, я позвоню вам по внутреннему. И вот еще что, Виктор Павлович, подыщите пару сотрудниц помоложе. Скажем, от двадцати до двадцати семи лет, с контральто. Короче, с низким грудным голосом. Хорошо бы еще с легкой хрипотцой. Сделаете? Отлично. До встречи. Волин повесил трубку, поднялся, прошел к вешалке и стал одеваться. Натягивая пальто, он повернулся к Леве и сказал:
– Давай, Лева. Поторопимся. Время дорого.
– У нас что, забирают дело? – странным, отчужденным голосом спросил оперативник.
– Да, Лева. Забирают. И это третья причина, по которой мы сейчас не можем растрачивать время на анализ слюны и спермы этих пятерых ребят. Потом да. Но пусть этим займутся смежники, когда нас попросят постоять в сторонке. Лева кивнул, поднялся, принялся застегивать куртку. «Язычок» никак не хотел попадать в замок, Лева дергал его, сперва раздраженно, а потом остервенело, наконец плюнул и… выматерился. Это было так же необычно, как летающий слон. Лева не ругался матом. Вообще. Впрочем, Волин его понимал. Он подошел, хлопнул оперативника по плечу, сказал громко и уверенно:
– Не стоит накачивать себя, парень. У нас впереди еще целый день.
Саша сидел в клетке, в компании пары бомжей. Хотя «в компании» – это слишком сильно сказано. Бомжи забились в противоположный угол и опасливо поглядывали на угрюмого сокамерника. Все робкие попытки «товарищей по несчастью» выползти из своего угла пресекались грозным рыком Саши:
– С-сидеть! Волин остановился у двери, подождал, пока дежурный лейтенант отопрет замок, и скомандовал:
– Смирнитский, на выход. На лицах бомжей отразилось облегчение. Двухчасовой кошмар, похоже, закончился. Саша механически повернул голову, тускло посмотрел на стоящих в дверях Волина и Леву и невнятно пробормотал:
– А-а-а, это вы… В нем словно погас внутренний огонь. Сломался стальной стержень, который был вместо хребта. Теперь оперативник больше напоминал отечественного цыпленка-бройлера, выложенного на всеобщее обозрение в витрине гастрономовского холодильника.
– Вставай, пошли. Волин был непреклонен, как и полагалось советскому следователю, занимающемуся делом своего оступившегося коллеги. Саша несколько секунд смотрел на него, затем равнодушно поднялся и пошел к двери. Пока Волин расписывался в необходимых бумагах, Саша и Лева дожидались его на улице.
