Блэкторны рассмеялись и разразились аплодисментами. Кит прислонился к стене рядом с Кьераном, который весело качал головой.
– Любовь сразила гордого предводителя Охоты! – сказал он. – Надеюсь, когда-нибудь об этом сложат балладу.
Кит не отрываясь смотрел на Гвина, который, не обращая внимания на овации, готовил коней к отбытию.
– Ты не похож на остальных Блэкторнов, – помолчав, заметил Кьеран. – У тебя глаза синие, но не как море. Скорее как обычное небо.
Кит, сам не зная почему, почувствовал себя оскорбленным.
– Я не Блэкторн, – отрезал он. – Я Эрондейл. Кристофер Эрондейл.
Он подождал. Обычно на большую часть обитателей этого сверхъестественного мира фамилия Эрондейл производила эффект разорвавшейся бомбы. Но юноша с волосами как океан не моргнул и глазом.
– Тогда что ты тут делаешь, если ты им не родственник? – спросил он.
Кит пожал плечами.
– Понятия не имею. Но мне здесь не место, в этом я уверен.
Кьеран улыбнулся типичной для фэйри кривоватой улыбкой.
– Значит, теперь тут нас таких двое.
В конце концов они собрались в приемной, самой теплой комнате дома. Эвелин уже была там и что-то бормотала, сидя у пылающего камина. Даже сейчас, поздним летом, в Лондоне было сыро и холодно. Бриджет принесла сэндвичи – с тунцом и сладкой кукурузой и с курицей и беконом – и новоприбывшие набросились на них, словно умирали с голоду. Джулиану пришлось есть левой рукой, правой он придерживал Тавви, сидевшего у него на коленях.
Годы пощадили приемную больше, чем другие помещения Института. Она была оклеена веселенькими обоями в цветочек, лишь слегка выцветшими, и обставлена роскошной старинной мебелью, которую явно подбирали с большой заботой – прелестное бюро, изящный секретер и расставленные у камина диваны и кресла, обитые плюшевым бархатом. На кованой решетке были фигуры цапель, распростерших крылья, и когда в камине горел огонь, тени птиц ложились на стену.
Кьеран не проявил к сэндвичам никакого интереса. Он с подозрением потыкал в них пальцем, отодвинул и съел только помидоры.
Джулиан пересказывал, что произошло в стране фэйри: путешествие к Неблагому Двору, встречу с Королевой, мор в Неблагих Землях.
– Выжженные места, белые как пепел, как лунная поверхность, – вставил Марк с потемневшими от расстройства глазами.
Кит старался следить за рассказом, как мог, но это было всё равно что кататься на американских горках со сломанными тормозами – слова типа «гадальное стекло», «Неблагой рыцарь» и «Черная книга мертвых» постоянно его сбивали.
– А сколько для них времени прошло? – наконец прошептал он Таю, который сидел, втиснувшись между ним и Ливви на слишком короткой для них троих кушетке.
– Похоже, на несколько дней меньше, чем для нас, – сказал Тай. – Сколько-то времени пропало, но не много. Кажется, медальон Кристины сработал.
Кит присвистнул.
– А кто такая Аннабель?
– Она была из Блэкторнов, – объяснил Тай. – Она умерла, но Малкольм ее вернул.
– Из мертвых? – переспросил Кит. – Это же… некромантия.
– Малкольм был некромантом, – заметил Тай.
– Заткнитесь! – Ливви пихнула локтем задумавшегося Кита. На Сумеречном базаре некромантия считалась не просто запретным искусством, о ней даже говорить было нельзя. Наказанием за воскрешение мертвых была смерть. Если даже вас не поймают Сумеречные охотники, вас поймают другие обитатели Нижнего мира – и умрете вы неприятно.
Воскрешение мертвых, говорил Джонни Грач, корежит саму ткань бытия, так же, как и обретение людьми бессмертия. Пригласи смерть войти, и она останется. «И никто не может воскресить мертвеца так, чтобы это сработало? – спросил его как-то раз Кит. – Даже самый могучий волшебник?»
«Бог, – произнес Джонни после долгой паузы. – Бог может. А тот, кто поднимает мертвых, может, конечно, возомнить себя богом, но очень скоро он поймет, как ошибается».
– Глава Института Лос-Анджелеса мертв? – воскликнула Эвелин, уронив недоеденный сэндвич на старинный столик – скорее всего, очень дорогой.
Кит не слишком винил ее за удивление. Блэкторны вели себя вовсе не так, как подобало скорбящему по любимому дядюшке семейству. Скорее, они казались потрясенными и озадаченными. Но, с другой стороны, они и с Артуром обходились почти как с незнакомцем.
– Так вот почему он захотел остаться в Лос-Анджелесе? – вспыхнув, спросила Ливви. – Чтобы принести себя в жертву… за нас?
– Во имя Ангела! – Диана прижала руку к груди. – Он ни на одно мое послание не ответил, но так уже бывало. Но даже так, чтобы Зара не заметила…
– Может, не заметила, а может, заметила, – сказала Ливви. – Но для ее планов как раз лучше, если он не будет стоять у нее на пути.
– Каких еще планов? – спросила Кристина. – Вы что, имеете в виду планы Зары?
Последовало еще одно долгое объяснение, на сей раз того, о чем Кит уже знал. Эвелин заснула перед камином и похрапывала. Кит попытался прикинуть, сколько мог бы стоить серебряный набалдашник ее трости. Интересно, это чистое серебро или он просто посеребрен?
– Клянусь Ангелом! – произнесла Кристина, когда объяснение было закончено. Джулиан промолчал, Эмма выругалась, а Марк, вспыхнув, подался вперед.
– Вот что я понял, – сказал он. – Зара с отцом хотят управлять Институтом Лос-Анджелеса, потому что это позволит им действовать против обитателей Нижнего мира. Новые законы, скорее всего, распространятся и на меня, и на Хелен. И, безусловно, на Магнуса, Катарину… на каждого известного нам обитателя Нижнего мира, не зависимо от того, насколько они поддерживают Сумеречных охотников.
– Эта группа мне знакома, – сказала Диана. – В лояльность обитателей Нижнего мира они не верят.
– А что это за группа? – спросила Эмма.
– Когорта, – объяснила Диана. – Довольно известная фракция Совета. Как и все, кого объединяет ненависть, они убеждены, что говорят от имени молчаливого большинства. Они думают, что все презирают обитателей Нижнего мира так же, как и они. Они считают, что с Холодным миром не согласны только трусы, или те, кому он причинил личные неудобства.
– Неудобства? – переспросил Кьеран. Он сказал это абсолютно бесцветно – просто слово повисло в воздухе.
– Умом они обделены, – сказала Диана. – Но не злобой и не громкостью, и многих они запугали настолько, что те будут молчать. Главы Института среди них пока нет, но если будет…
– Это плохо, – произнесла Эмма. – Раньше им пришлось бы доказывать, что Артур не в состоянии управлять Институтом. А теперь он мертв. Место свободно. И теперь им нужно только дождаться следующей встречи Совета и выдвинуть своего кандидата.
– И они для этого в неплохом положении, – Диана встала и принялась прохаживаться по комнате. – Конклав под огромным впечатлением от Зары Диарборн. Они убеждены, что Зара с Центурионами самостоятельно отбили атаку морских демонов.
– Демоны исчезли потому, что Малкольм умер – опять, и на этот раз, надеюсь, окончательно, – яростно проговорила Ливви. – И Зара ничего для этого не сделала. Она присвоила себе лавры Артура!
– И мы ничего не можем с этим поделать, – заметил Джулиан. – Во всяком случае, пока. Скоро они поймут, что Артур погиб или пропал – но даже уход с поста был бы поводом его
