– Давайте поступим так, – не выдержал и прервал молчание Женя. – Я вам расскажу свои мысли по поводу того, как можно отсюда выбраться. А вы мне в ответ на это расскажите, что за могущественные люди хотят вашей гибели. И каким же образом ни одна служба безопасности не смогла обнаружить ваш «кольт»? Кстати, посмотрите, – Фролов указал на горсть патронов, вынутых из кармана. – Что-то должно подойти к вашему пистолету.
Молча, без каких либо эмоций, девушка взяла патроны и положила их на пол. За утро Титова не произнесла ни слова, и Женя не на шутку перепугался за свою спутницу. Пилот боялся, что у Василисы, бодро размахивающей кулаками вчера, посттравматическое стрессовое расстройство.
– Если мыслить логически, – уже сомневаясь в том, что Василиса его слушает и понимает, робко продолжил Женя, – эти уроды что-то говорили о группировке «Оникс», куда нас и привезли. Скорее всего, сейчас мы там персоны нон грата. Для поисковой группы мы теперь без вести пропавшие, и искать нас не будут, а если и отправят кого за нами, то исключительно для галочки в отчете. Чтобы выбраться отсюда, нам надо добраться до Кордона и наших войск. Московская зона, как ни крути, это полтысячи квадратных километров.
– Тысяча сто квадратных километров примерно, – подала голос Василиса, когда снарядила магазин «кольта» подходящими патронами. – Это не считая области.
– Когда мы падали, я видел большую стену. Она, правда, сплошная. Но должна же быть у них какая-нибудь система наблюдения.
Фролов осекся, посмотрев Василисе в глаза. Та, прямая, бледная и строгая, сидела прямо и неподвижно. Порванный китель бортпроводника был ей велик, потому уцелевший рукав она закатала, тем самым открыв взгляду татуировку на правой руке. По ее кисти полз какой-то вымышленный черно-белый зверь из семейства кошачьих. Татуировка явно свежая, ей не больше трех лет, она смотрелась на теле этой девушке немного чуждо.
– Конечно есть. – Василиса равнодушно пожала плечами, как если бы разговор шел о погоде. – Я знаю всю их систему безопасности как свои пять пальцев. Но, как только мы будем в поле зрения, нас пристрелят, словно мишень в тире. У них приказ такой – стрелять на поражение во все, что лезет и в Зону, и из Зоны. Они руководствуются рефлексами. Еще жадностью, но предложить нам им нечего. А даже если и было бы, не факт, что нас не пристрелили бы сразу.
– Есть второй вариант. Насколько я помню из курсов, в Зоне должны быть научные лаборатории. Нам нужно просто добраться до одной из них и попросить помощи. Но искать такую лабораторию без карт, как мне кажется, не очень целесообразно. И есть еще одно большое НО.
Пилот снова замялся. Некоторые догадки лучше не высказывать, но не в том случае, когда Василиса – единственный близкий человек на всей этой проклятой земле со своими законами.
– Не надо снимать со счетов тех, кто охотится на вас. Если им хватило умений и связей устроить крушение гражданского самолета прямо над Зоной, то и в этой грязи, узнав о том, что мы живы, они смогут отыскать ниточку. И я очень сомневаюсь, что местные обитатели за нас собираются заступаться, случись что. У вас есть хоть какие-то предположения, кто хочет вашей смерти?
Повисло тяжелое молчание.
Слушая подозрительный шум за окном, Женя ждал от Василисы хоть какой-то реакции. Губы ее сжались в тонкую полосу, взгляд был направлен куда-то сквозь стену. Она размышляла, и пилот почти физически чувствовал, как тяжело ей принять правильное решение. Тем более когда его не существует вовсе.
– Во-первых, давай перейдем на «ты». Можешь называть меня просто Васей, так быстрей. Во-вторых, нас действительно никто не будет искать. Недавно был выброс аномальной энергии; по всем правилам военной науки им необходимо составить новые карты, а на это может уйти несколько дней. Но хуже всего другое – у нас нет связи. У меня был ноутбук, – она кивнула на свой небольшой рюкзак, – но он не пережил падения. Реанимировать мне его здесь нечем. Было бы здорово достать коммуникатор. Тем более КПК в Зоне имеет ряд специфичных примочек, которые созданы чисто для местных условий.
Девушка снова замолчала. Такие люди, как она, не любят пустых разговоров. Они люди действия, а не слова. Это ее профессиональная черта – формулировать четко, емко и без лишней «воды». Но сейчас выразить все свои мысли ей было невероятно тяжело. Василисе было страшно. Попав в агрессивную среду, где вокруг одни враги, она не знала, как себя вести.
– Я не знаю, кому я помешала. Тем более на таком уровне. Проще было перерезать в машине тормозной шланг, нанять киллера, подстроить несчастный случай… Что угодно было бы проще. Я не знаю своих врагов на таком уровне. Я даже не исключаю, что мы стали случайными жертвами. А с оружием, – она кивнула на «кольт», – все было проще. Никуда я его не проносила, а вытащила из кобуры юнца, пока тот меня лапал. Ты разве не видел его растерянный вид, когда мы сдавали стволы? Расчет был простым – он побоится сказать своим старшим товарищам о потере оружия. А стрелять меня научили давно. Мой друг часто водил меня в тир. Пригодилось.
Титова нахмурилась, плавным движением поправила очки и, посмотрев на Женю, уверенно произнесла:
– Нам необходимо уходить отсюда и найти любые средства связи. Но вот так, – она указала на свой внешний вид, – нам долго не протянуть.
– Значит, придется немного заняться мародерством, – криво улыбнулся Фролов, бросив взгляд в окно. – Сомневаюсь, что тут можно с кем-то говорить по-человечески…
– Ну, – пожала плечами Титова, – или найти жертв слабее нас.
От произнесенных Титовой слов Жене не стало ни хуже, ни грустнее. После вчерашних событий что-то очень важное внутри изменилось, четко разделив мир на две части, одна из которых их с Васей и другая всех остальных. К остальным не обязательно применять законы и совесть. К ним вообще ничего не надо применять. «Придется – буду стрелять, – настраивал себя Женя, глядя на Василису. – Надо – и убивать буду. Всегда найдется за что. Никого не жалко». В конце концов, не так давно он был военным летчиком. И хоть самолет и нес эмблему Красного Креста, оружие Фролову полагалось. Первый же день в Зоне научил Евгения верить только самому ближнему и полагаться только на силу. Василису особенно нужно беречь. Одним только фактом своего существования здесь она представляет собой редкий и дорогой товар. И она это тоже успела хорошо понять. Женя осознал, что вернуться из Зоны без нее он не сможет. Просто не сможет жить как раньше, если
