Катать меня на колеснице Стьёль наотрез отказался, чему я только порадовалась, поэтому праздник должен был проходить прямо на площади перед Нижним дворцом. Поскольку большинство виранов предпочитали проводить день перемены года дома, с семьей, желающих полюбоваться моей физиономией, да еще в такую жару, вряд ли наберется много: только те, кому это действительно надо.
Кроме того, советники долго совещались, но пришли к выводу, что о моей беременности все-таки стоит сообщить пораньше, чтобы народ порадовался, а сегодняшний праздник для этого подходил как нельзя лучше. Хорошо еще, мне не пришлось самостоятельно искать для этих новостей слова, речь мне выдали уже готовую.
Рядом был муж, настроение было прекрасным, и перед выходом на люди я не волновалась совершенно. Это было даже немного странно: все-таки первое мое связное и достаточно осознанное явление народу. На венчании я больше тряслась и молча улыбалась, потом, когда демонстрировала людям своего супруга, тоже. Сейчас же мне предстояло говорить и слушать, но чувствовала я себя гораздо увереннее.
Все шло ровно так, как задумывалось. Празднично настроенные люди были благодушны и безо всяких усилий со стороны седьмой милии встретили меня ощутимо теплее, чем на представлении. Наверное, привыкли, да и рядом с суровым альмирцем моя юность уже не так бросалась в глаза. А новость о грядущем появлении наследника тем более приняли с радостью. Не за меня, конечно; за себя и будущее страны, потому что прямой наследник рода кесаря означал покой и стабильность. А то, что боги так вознаградили наш брак буквально сразу, тем более посчитали хорошим знаком.
Неладное я почуяла, уже заканчивая недлинную речь. В воздухе повисло странное давящее ощущение — неоформленная тревога, маетное предчувствие чего-то грандиозного. Нечто большое, важное, непонятное буквально дышало мне в затылок.
Я ощутила, как вздрогнула и напряглась лежащая на моей талии ладонь Стьёля — он стоял рядом и чуть сзади, легко и почти незаметно приобнимая меня одной рукой. Большого труда мне стоило не начать настороженно озираться и спокойно окончить речь.
А после того как я поздравила виранов с праздником, почти над моей головой зазвучал странный, чуждый голос, пробирающий до дрожи одним своим звучанием. Холодный, безликий, одновременно похожий на скрежет металла и глухой перестук камней. И я все-таки не выдержала, отшатнулась, резко оборачиваясь, — и едва не вскрикнула.
— Период эксперимента истек. Результат признан удовлетворительным. Жизнеспособность объекта соответствует заявленным требованиям. Отклонение образца от расчетной модели находится в пределах статистической погрешности. Процесс рекомбинации базовых энергетических источников основной реальности на основе промакетированных соотношений признан целесообразным, — без выражения, сухим бесстрастным голосом говорил мой муж.
Нет, не муж. Кто-то, кто говорил его устами. Чужой, подавляющий своей силой, одним своим присутствием. Знакомые черты лица и контур тела расплывались, как будто мужчину отделяла от окружающих колеблющаяся толща мутной воды. Вглядываясь сквозь нее, я уже вполне различала кого-то совсем другого — тоньше, выше ростом, одетого в простую белую тунику, с широкой белой лентой, закрывающей глаза.
Божество. Немой-с-Лирой.
— Биологические образцы признаны соответствующими архивным данным по всем ключевым параметрам. Базовая задача реконструкции биосферы признана реализуемой в полной мере на основе образца семнадцать сорок шесть три бис. Оценочное время реализации проекта составляет три года сто сорок два дня без учета основных поправок. Доступ сторонних процессов к системе ограничен. Ответственность за реализацию проекта оставляю за собой.
Холодный лязгающий голос затих, и над площадью на несколько мгновений воцарилась неестественная, неподвижная, мертвая тишина. Единственным звуком, который я слышала, был грохот пульса в ушах.
А потом альмирец крупно вздрогнул всем телом и начал медленно оседать на мрамор. Сначала рухнул на колени, потом стал заваливаться вперед, но тут я уже очнулась, бросилась к нему, подхватила, тормоша и пытаясь привести в чувство. Перед глазами стоял облик жрицы Идущей-с-Облаками — того, во что превратилась полная сил молодая женщина, приняв на себя отпечаток божественной воли, — и я похолодела от ужаса, понимая, что то же самое вполне может ждать моего мужа.
— Стьёль! Очнись!
Мой возглас разорвал тишину и заставил очнуться, кажется, всех, кто был на площади. И все будто заговорили разом, толпа взбурлила растерянным смятенным гулом, к нам тут же подскочил один из целителей: несколько данов дежурили на площади на всякий случай. Незнакомый мужчина одной рукой подхватил Стьёля за плечо, отмахнулся от меня как от назойливой мухи и провел ладонью по макушке альмирца.
Мужчина снова вздрогнул и пришел в себя, обвел окружающий мир осоловелым взглядом. У меня вырвался шумный вздох облегчения, а целитель тем временем помог Стьёлю подняться на ноги.
Гул на площади между тем усиливался, звучал общим тревожным вопросом: «Что это было?» Я для собственного успокоения спешно вцепилась в локоть мужа, понимая, что необходимо как-то успокоить людей, явно немногое понявших из сказанного богом. Вот только я и сама немногое поняла…
— Теперь я понимаю, почему он все больше помалкивает, — ехидно заметил Хала, находившийся здесь же, среди нашей свиты, в компании Даора, Виго и остальных. — Но зато вот заговорил — а конца света не случилось, тоже радость.
Звонкий голос дана прокатился над площадью — явно не обошлось без чар — и легко, непринужденно разрядил накалившуюся атмосферу. Послышались смешки, даже ехидные возгласы, и я тоже сумела перевести дух. А потом и себя заставила подать голос:
— Честно говоря, я тоже поняла не все, но… Кажется, нас всех только что благословил еще один бог и пообещал свое покровительство.
Собственно, стоило убедиться, что все кончилось и с мужем все в порядке, и ко мне вернулось самообладание. Даже подумалось, что, произойди все это не столь неожиданно, и я бы, может, и вовсе не испугалась. Было неясно, почему альмирец перенес соприкосновение с личностью бога легче, чем старшая жрица Идущей-с-Облаками, — из-за краткости, из-за привычки к его компании или и то и другое вместе, — но без подробностей и объяснений этого явления я вполне могла обойтись.
Постепенно напряжение спало, народ окончательно успокоился и вспомнил, зачем вообще пришел. Кого-то непонятные высказывания бога напугали, но большинство все-таки отнеслось спокойно, философски, удовлетворившись моим невнятным объяснением. Кесарь все понял и остался спокоен — значит, и стране бояться нечего. А что бог вдруг заговорил устами немого альмирского принца — так всем известно,
