Когда я завернул за угол, голоса стали отчетливей, я уже мог разобрать интонации и понял, что слышу не просто голоса, но чьи-то вскрики. Исполненный смутных недобрых предчувствий, послал коня широкой рысью и на заднем дворе виллы, у конюшни, обнаружил источник встревоживших меня звуков. Все оказалось не так страшно, как могло, но и не слишком приятно: на конюшенном дворе происходила показательная порка.
Шесть человек — очевидно, слуги — стояли рядком, перед ними к столбу была привязана женщина, кажется довольно молодая. Дюжий полуголый детина охаживал ее по спине длинной плеткой. Выглядел он хмурым и, кажется, не особенно довольным своей ролью. Подъехав поближе, я разглядел в тени у конюшни и хозяина дома, бесстрастно наблюдавшего за исполнением наказания. За то время, пока я добирался, положенное число плетей несчастная уже получила, и палач аккуратно сматывал свое орудие.
— За что ее? — спросил я, не сходя с седла.
— Господин Ярость Богов, — Митий чуть склонил голову. — Ничего стоящего вашего внимания. Это просто воровка. Как гласит закон, пойманного на своей земле на месте преступления вора я вполне могу судить сам. Восемь плетей — вполне достаточная мера, чтобы в следующий раз она подумала, стоит ли кража того. Впрочем, если вы желаете ужесточить или проверить качество исполнения наказания, не смею мешать. Все же мой конюх не профессиональный палач, хотя я и посчитал излишним вызывать кого-то из этих занятых господ ради подобной мелочи.
Общение с Даором все же не проходит даром, умнею на глазах: я сразу сообразил, к чему клонит хозяин виллы. Грязно выругался про себя. И что прикажете на это отвечать?
Меня проверяли. Доподлинно о моем исцелении знали немногие, и изолированный от мира вместе со своими слугами Митий тем более не мог в этом удостовериться. И сейчас он пользовался случаем, чтобы оценить мою реакцию и на глаз прикинуть, насколько я изменился и изменился ли вообще. Пожелает ли Железный регент развлечься?
Впрочем, я быстро вспомнил, что даже в худшие дни не демонстрировал свои нездоровые наклонности публично и уж точно не стал бы развлекаться на заднем дворе у человека, подозревающегося в разнообразных преступлениях. Хотя желание определенного рода, конечно, испытал бы и даже сожаление от невозможности его реализовать: женщина, которую как раз отвязывали от столба, была не только молодой, но и, кажется, очень хорошенькой.
Осознание, что сейчас я ничего подобного не чувствую, а к воровке испытываю только отстраненное сочувствие, принесло мне громадное облегчение. Настроение мгновенно выправилось, а верный ответ нашелся сам собой.
— Это официальная просьба о подтверждении справедливости наказания? — спросил я скучающим тоном, вопросительно изогнув бровь.
— Мне кажется, я сейчас не в том положении, чтобы просить справедливости, — уголками губ улыбнулся Тень Камня.
— В Вирате на справедливый суд может рассчитывать каждый, — с удовольствием возразил я.
— Разумеется, — согласился Митий. Еще бы он спорил с подобным в моем присутствии! Это значило бы высказать неодобрение и претензии кесарю, а столь глупо ссориться с кесарем прямо сейчас совсем не в его интересах. — Но недостойный доверия подданный недостоин и того, чтобы кесарь тратил на него лишние часы, свои и своих первых людей. Да и предмет обсуждения, право, не стоит этого. Предлагаю пройти в дом. Думаю, вы бы с удовольствием освежились с дороги.
Я согласился, что повод ничтожен, и против того, чтобы освежиться, ничего не имел — пить хотелось изрядно.
Мне только интересно: эта девица действительно воровка? Подтвердило бы это дознание с помощью кого-то из читающих в душах и Митий действительно не видел смысла продолжать разговор, или служанка пострадала просто ради проверки моей персоны?
Нет, скорее Тень Камня просто воспользовался случаем. Не так уж нужна была ему эта проверка, чтобы ради нее рисковать остатками репутации, а я ведь мог и настоять на доследовании, просто из упрямства.
Это была одна из несколько спорных, но довольно эффективных деталей системы правосудия Вираты. Любой участник судебного процесса или близкие одного из участников могли высказать недоверие к судье и потребовать у вышестоящего подтверждения приговора. Прелесть этой детали состояла в том, что в случае, если вышестоящий допускал ошибку, халатность или злой умысел в вынесении неверного приговора, к делу неизбежно привлекался читающий в душах дан и, если все подтверждалось, судье выносился приговор сообразно проступку и тяжести понесенного невиновным наказания, вплоть до смертной казни. А если претензия оказывалась лживой, то наказание нес человек, отнявший время судей и читающего в душах. Механизм этот не являлся безупречным и безотказным, но некоторых держал в узде.
В общем, я не думаю, что ради сомнительного шанса удостовериться в моем здравии Митий рискнул бы схлопотать несколько плетей, весьма болезненных не столько для тела, сколько для самолюбия.
А вот время исполнения приговора Тень Камня явно выбрал очень тщательно. Не удивлюсь даже, что он загодя узнал о моем приближении: время визита-то было оговорено примерно. Как узнал? Учитывая, что это его земля, тут наверняка есть какие-то сигнальные чары, которые почти невозможно заметить, если не знать, где искать. Что-то серьезное, вроде эффективной защиты, подобным образом не спрячешь, а вот такую мелочь — вполне. Да и не исключено, что у него есть осведомители в Нижнем дворце.
— Так чем обязан чести принимать в своем доме самого Железного регента? Ах да, прошу прощения, уже не регента, — проговорил Тень Камня, когда мы устроились в одной из гостиных, а слуги принесли фрукты и напитки.
В отличие от Даора, этот человек никогда не пытался изображать безобидность, он играл в другие игры. Хотя особенно опасным Митий тоже не выглядел: совершенно обычный немолодой мужчина, с холодными светло-серыми глазами и правильными, но невыразительными чертами лица. Отвернешься — через минуту забудешь, как он выглядит.
— Традиции, — я чуть пожал плечами. — Сиятельная госпожа кесарь дает вам последний шанс добровольно во всем признаться и получить снисхождение. Если вы откажетесь, другой возможности не будет.
— Признаться в чем? — он вопросительно вскинул брови, безупречно изображая искреннее недоумение. —
