Если бы после смерти Лана нашелся более подходящий лидер, Хило уступил бы ему место, остался бы Штырем, для этого он годился лучше, и постарался бы выиграть войну своим способом. Но у него не было выбора. Шаэ не могла стать Колоссом. Конечно, она умна и с честью носит нефрит, но клан не принял бы ее. Она моложе, она женщина, и она не Айт Мада – та старше и пришла к власти, перебив всех потенциальных соперников.
Шаэ бы так не поступила, да она и не обладает необходимыми умениями налаживать контакты с людьми, силой характера и харизмой, чтобы подчинить себе других Зеленых Костей, в особенности могущественных Кулаков, они не станут столь же охотно драться под ее командованием, если Хило погибнет. Нет, с грустью подумал Хило, его сестра – кабинетный человек, компетентный и способный руководитель бизнеса, но не Колосс Зеленых Костей. Она хотела бы занять этот пост еще меньше, чем он.
В клане не было других наследников. Есть еще усыновленный Анден, но он слишком молод, еще даже не носит нефрит, и полукровка. Айт, вероятно, все равно его казнит, для гарантии. Братья Маики – сыновья опозоренного Кулака Горных, их никогда не примут во главе Равнинного клана, если к тому времени от клана что-нибудь останется. У Коула Сена была старшая сестра, а у матери Хило есть два малозаметных младших брата, но никто из них не носит фамилию Коул и не получил соответствующего воспитания, никто не обладает качествами лидера.
Хило уже свыкся с мыслью о смерти, но, размышляя о гибели семьи, всего своего рода и клана, который создали его предки, он испытал потрясение. Он думал о том, как может умереть вслед за Ланом, не отомстив, и приходил в отчаяние от того, что не успел жениться на Вен и завести детей. Некоторое время он думал обо всем этом, глубоко погрузившись в боль, а потом медленно вернулся к мыслям о настоящем.
Он еще не умер. Даже получив пулю или смертельную ножевую рану, пока воина покидает жизнь, он имеет несколько драгоценных минут, когда может уложить врага. Хило видел такое прежде. Сила Штыря – в способности использовать любою возможность, а Хило был прирожденным Штырем. В сражении может произойти что угодно. Правильный выбор времени, правильный выбор оружия и нужный человек – это может изменить все.
Пришло время спланировать свою смерть, решил он.
Глава 49. Подступы к Адамонту
Теперь паромная переправа оказалась в захваченной Горными части Доков. Район патрулировали Кулаки и Пальцы Гонта, не только из опасения контратаки Равнинных, но и чтобы помешать контрабандистам и ворам чувствовать себя вольготно в этой неразберихе. Когда Маик Вен подошла к сходням парома, ее остановил один из Пальцев и попросил показать билет.
– Едете на Эуман?
– Да, цзен, – кивнула Вен. – Моя бабушка родилась в Шосоне. – Эта рыбацкая деревушка на западном побережье острова Эуман теперь превратилась в туристический городок и для кеконских отпускников, и для эспенцев с военной базы. – Она хотела покоиться там. – Вен печально скосила глаза на синюю похоронную урну в руках.
Она надела простой белый свитер и длинную белую шерстяную юбку, а лицо припудрила белым. Ее сердце билось чуть сильнее обычного, но для любого человека, остановленного незнакомой Зеленой Костью на недавно покоренной территории, вполне в порядке вещей немного нервничать, даже если ему нечего скрывать. Молодой человек с нефритовыми серьгами в ушах не Почуял ничего необычного.
– Да узнают ее боги, – сказал он, вернув билет, и смущенно добавил: – Боюсь, я должен попросить вас открыть урну.
Вен возмущенно фыркнула.
– Цзен!
– В эти дни вокруг полно преступников, – извиняющимся тоном пробормотал он. – Мы должны проверять вещи у всех на борту на предмет оружия и контрабанды.
И нефрита. На Эумане полно длинных неохраняемых пляжей, и сообразительные контрабандисты предпочитали рискнуть – уж лучше попасться эспенцам, чем Зеленым Костям. Подобранный после схваток нефрит переправляли из Жанлуна на материк, в Тун, или на острова Увива. Вен окинула Пальца негодующим взглядом, но быстро потупилась. Она подняла крышку урны и позволила ему заглянуть.
Если он возьмет урну в руки, чтобы осмотреть, все пропало. Ее не убьют, по крайней мере, не сразу. Горные узнают, кто она такая, и используют против Хило. «Я брошусь в бухту», – решила Вен. Тогда и она, и урна окажутся на дне.
– Можете подняться на борт, – сказал Палец. – Простите за неуважение к вам и вашей матери.
Он посторонился, позволяя ей подняться на паром. Вен опустила крышку урны и прошла на палубу. Ее лицо хранило, как и положено, выражение горя по матери и не выдавало облегчения, как и тело не излучало нефритовой ауры. Она увидела, как Палец Горных дернул себя за правое ухо, но лишь для того, чтобы отвести гнев богов – ведь он осматривал останки покойного, а не потому, что она каменноглазая. Вен прижала урну к груди. Ее больше не беспокоило, кем ее считают люди, лишь бы это послужило нужной цели. Ее недостаток сам по себе был неприятен и нежелателен, но очень пригодился, стоило правильно его использовать.
Другие пассажиры парома – туристы и едущие на работу люди – держались от нее на расстоянии, когда она заняла место на носу. Раздался пронзительный свисток, и паром отчалил. Вен удовлетворенно наблюдала, как уменьшается в размерах набережная. Она могла бы нанять частную лодку и не рисковать на пароме, но тогда осталась бы запись с фамилией Маик, а ее мог остановить и обыскать береговой патруль. Этот же путь был анонимным, и потенциальный выигрыш стоил того, чтобы рискнуть.
Полтора часа спустя Вен сошла на берег в маленькой гавани острова Эуман, там ее уже ждала машина. Шаэ организовала все заблаговременно. Остров Эуман, как и Пуговка, не входил в Жанлун, но если Пуговка имела собственные органы управления, то на Эумане в основном правили эспенцы. Как только машина двинулась по улицам городка, Вен отметила двуязычные вывески и дорожные знаки, киоски с обменом валют с текущим курсом кеконского дьена к эспенским талирам, сверкающие витрины иностранных сетевых магазинов и ресторанов, но больше всего бросались в глаза сами эспенцы, в военной форме и без.
Вен как будто оказалась в другой стране, странном гибриде между Кеконом и Эспенией, как она себе ее представляла. Конечно, она часто видела иностранцев на улицах Жанлуна, но не в таком количестве. На острове Эуман жили двадцать пять тысяч эспенских военных, и кеконцы предпочитали этого не замечать, пока те оставались на этом каменистом и продуваемом ветрами вулканическом клочке земли. Кланы не контролировали остров, но, находясь так близко от Жанлуна, он не мог полностью избежать их влияния. Водитель простого серого седана вежливо открыл
