— Да, — усмехнулся дракон. — К слову о долгах. Ты не хочешь мне прямо сейчас кое-что отдать?
— Мм? — Я удивленно изогнула бровь.
— Супружеский долг, например… За лето по нему накопились изрядные проценты.
Нет. Это не дракон. Это еврей с крыльями!
— Скряга! — в шутку попыталась укусить этого евреистого дракона.
— Нет. Просто я очень рачительный кнесс, мечтающий о маленьких рыжих дракончиках…
А я поняла: даже потеряв голову от любви, этот хитрый манипулятор умудряется плести свои интриги. В моем случае — привязать к себе как можно крепче. Что ж, в кои-то веки я была совсем не против.
ЭПИЛОГ
Я сидела у окна, глядя вдаль. Весна — самое время начать новую жизнь. Особенно когда она, эта жизнь, так и просится наружу.
— Потерпи еще немного, — положила руку на живот.
Словно в ответ, ладонь пнули изнутри. Не сильно, но ощутимо. Прошло чуть меньше восьми месяцев после нашего с Броком выяснения отношений. Невольно улыбнулась. Это сейчас все кажется простым и понятным, а тогда… Страсти бушевали долго. Брок не единожды клялся, и не только в любви.
Я действительно ушла из подземелья раньше и не увидела, как дракон отклонил щедрый дар Марны. Зато именно он убедил ее, что после победы нужно провозгласить его новым кнессом. «Чтобы ты смогла передать печать правителю Верхнего предела. Иначе неисполненная клятва выжгла бы тебя». На мое риторическое: «Получается, ты использовал Марну!» — мой дракон лишь пожал плечами и ответил, что не более, чем она его, подбираясь к Вьельму.
К слову об энге: тот остыл и изменил свое мнение о брате. Ныне правитель оплота не считает Брока предателем. А уж когда Брок вернул ему его жену… Марна отчаянно сопротивлялась, но поделать ничего не смогла. И я ее понимала: не больно-то воспротивишься, если тебя хватают здоровенные когтистые лапы дракона и, не особо церемонясь, тащат в облака, на парящую твердыню.
Супруг, вновь обретший жену, посчитал за лучшее обеспечить ее безопасность. Полную безопасность. Теперь Марна была скорее пленницей, чем хозяйкой в замке энга. Единственное, что ей осталось, — это смотреть через зарешеченное окно на то, как ее родная твердыня медленно, но верно опускается все ниже, становится все меньше и меньше, постепенно истаивая.
А вот Йон о безопасности своей рыжей спутницы не заботился никак. Хотя исправно кормил ее, холил и лелеял, но не желал отвечать на ее матримониальные чувства. Я даже как-то в шутку обронила, что она обидится и уйдет когда-нибудь в лес к лису, который оценит ее по достоинству. Как в воду глядела.
Скоро не только я смогу ощутить все прелести материнства, но и у рыжухи появится свой выводок пушистых колобков. Правда, до этого приплода я все же подозревала в Патрикеевне оборотня, хоть и не совсем правильного…
Когда же, вздохнув, поведала Йону о своем разочаровании, шкура меня огорошил: Рыжая-таки была перевертышем, только наоборот. Звериная натура главенствовала и в образе лисы, и в облике, что отдаленно напоминал человеческий: с руками, покрытыми шерстью, короткими пушистыми ногами и лицом, которое выстилал густой пушок. Но, даже будучи почти очеловеченной, рыжая не разговаривала, а тявкала. Альнуры, а именно к такой разновидности оборотней относилась Патрикеевна, были скорее животными. Своей звериной сутью лисица тянулась к более сильному, Йону, как к тому, кто даст ей отменное потомство.
Вот только шкура отчего-то быть племенным производителем маленьких лисят не захотел. «Я все-таки человек. Даже в звериной шкуре мыслю не как животное, полностью сохраняю разум. И детей, своих волчат, хочу от человеческой женщины», — заявил мне блохастый. Впрочем, не только на словах Йон предпочитал девиц. Он засматривался, да и не только засматривался, на каждую симпатичную мордашку и практиковался в упражнении «как стать отцом». Видимо, боялся в ответственный момент зачатия сплоховать и загодя оттачивал мастерство.
А вот Умару оттачивать данное умение более нужды не было: Ярика Ружримская отстала от меня ненамного, и сейчас носила под сердцем первенца прославленного драконоборца. Все же дочь торговца оказалась девой весьма целеустремленной, оттого семейное счастье настигло прославленного героя, как тот ни сопротивлялся.
Я так ушла мыслями в себя, что не сразу заметила вестника: полупрозрачная стрела, на древко которой был прикреплен миниатюрный свиток, лежала на подоконнике.
Развернула, сломав сургуч. Витиеватый почерк (явно писца) гласил:
«С прискорбием спешу сообщить моему владыке, что я, ваш верноподданный наместник Олрус, нынешней ночью овдовел: скончалась моя супруга, Вайнес. Она умерла во сне. Ее тело превратилось в тлен за считаные веретена, и маг утверждает, что виною тому — чернокнижное заклинание. Прошу вас, правитель Верхнего предела и всех кнесских урядов, о помощи в поисках виновника.
Ваш верноподданный,
наместник равнинного уряда Олрус».Я несколько раз перечитала письмо. Несложно было догадаться, кто стоит за смертью мачехи Рааны: сговоры с чернокнижниками просто так не проходят.
Брок должен вернуться вечером, к ужину. Тогда и отдам ему послание. Уже хотела отойти от окна, когда на подоконнике появилась короткая запись, словно выжженная на дереве:
«Мой дар тебе, ведьма. Пусть ты и отказалась от моего предложения, но я все равно буду ждать согласия».
Едва прочла, как руны испарились, словно их и не было.
Дверь скрипнула, заставив меня вздрогнуть. На пороге стоял Брок. Улыбающийся, счастливый, в пыльном дорожном плаще.
Я улыбнулась в ответ, а в душе воцарилась уверенность: Брок сумеет защитить меня и наших детей. Грубой ли силой, хитростью ли, но защитит. Всегда. Потому что любит. А любящий дракон способен на все, и даже больше.
Примечания
1
Стихотворные тексты в романе принадлежат автору.
