Гончая с криком вынырнула из привидевшегося ей кошмара. Она безошибочно нашла в темноте прикованного к ней священника, схватила его за шиворот и резко встряхнула. Мужчина открыл глаза и замотал головой, пытаясь понять, что происходит.
– Ты врал мне! – выкрикнула девушка ему в лицо. – Все врал! Нет никакого лучшего мира, только этот! И еще есть чудовище, подземный монстр, проглотивший мою дочь! И она или ее душа сейчас там, в его брюхе!
– А? Чего? – раздалось среди храпящих и стонущих тел.
– Опять чумная к попу пристает?.. Да когда же это кончится?!
Гончая уже не кричала, она рыдала навзрыд. Отец Ярослав положил ее голову себе на грудь – девушка не сопротивлялась, у нее просто не осталось на это сил, – и стал гладить по волосам.
– Лучший мир существует. В свой час, сестра, ты его увидишь. Не я, а Дьявол, Враг человеческий, обманывает тебя. Он проделывает это с каждым из нас: кого-то искушает, кого-то запугивает. Если Бог – любовь и милосердие, то Дьявол – это злоба и ненависть. Уверен, что и чудовище, тот подземный монстр, о котором ты говорила, – это его творение. Возможно, самое жуткое порождение Дьявола. Само воплощение Зла. Ведь Злу недостаточно уничтожить человеческую плоть. В первую очередь оно стремится погубить наши души и использует для этого разные способы, в том числе и страх. Парализованная страхом, доведенная до полного отчаяния душа не может пробиться к Богу и становится легкой добычей Дьявола. Но как бы тяжело нам ни было, Бог всегда способен исцелить наши души от страха и отчаяния, и тебе достаточно его просто попросить.
– Как это? – прошептала Гончая сквозь слезы.
– Молиться.
– Я не умею.
Отец Ярослав улыбнулся. Хотя она и не видела его лица, но поняла, что он улыбается.
– Научиться никогда не поздно. Сейчас представь себя перед всевидящим Богом и повторяй за мной:
Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, Аминь.
Гончая послушно представила, что кто-то сильный и невидимый смотрит на нее из темноты, у него даже было лицо, похожее на лицо прикованного к ней священника, и начала повторять:
– Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа…
* * *Она открыла глаза еще до побудки. Наверху, в своем лагере, сатанисты уже зажигали факелы и развешенные по стенам светильники.
Священник лежал на боку, поджав колени к груди и вытянув в сторону напарницы правую руку. Из его приоткрытого рта доносилось на удивление ровное дыхание.
Гончая прислушалась к своим ощущениям. Вчерашней слабости, которая буквально валила ее с ног, как не бывало. Зато очень сильно хотелось есть. Девушка даже сглотнула, потом еще раз, и только на третий раз поняла, что не чувствует боли. В горле по-прежнему першило и саднило, словно она проглотила какой-то колючий предмет, застрявший у нее внутри, но боли не было! Лишь когда Гончая попробовала кашлянуть, почувствовала, как в гортань будто вонзился острый шип.
«Нет, – остановила она себя. – Не может быть, чтобы из-за нескольких фраз, сказанных неизвестно кому, прошла боль, не отпускающая уже вторую неделю. Да я и не просила об этом. Строго говоря, я вообще ни о чем не просила, кроме неконкретного “господи, помилуй”». Тем не менее Гончую не покидало ощущение особенности или даже исключительности момента, а она привыкла доверять своим ощущениям.
«Особенный день». Мысль не удивила ее. Сатанисты еще не начали будить спящих рабов, а она уже твердо знала, что сегодня для нее многое изменится. Или уже изменилось.
По прикидкам Гончей, последователи сатаны давно уже должны были устроить пленникам утренний холодный душ, однако почему-то медлили. Сверху донеслись перебивающие друг друга голоса, и девушка сразу узнала в одном из них голос Харона. Через пару минут в яму все-таки хлынула вода. Гончая мгновенно оказалась на ногах, пихнув в бок спящего как младенец соседа.
– Завтрак проспишь.
Отец Ярослав не заставил себя ждать: он быстро поднялся и подставил руки под льющиеся сверху струи. Наблюдая за ним, Гончая с усмешкой подумала, что сумела неплохо его натренировать: «Пожалуй, через пару-тройку уроков он сможет ловить жареных крыс не хуже меня. Если захочет. И если доживет».
Водяной поток внезапно прекратился – в этот раз надсмотрщики явно пожадничали. Но все же Гончая успела и напиться, и ополоснуть лицо, а ее напарник только смочил себе губы. Она решила, что поторопилась с выводами: к самостоятельному добыванию пищи священник еще не был готов.
Гончей было искренне жаль этого забавного, непохожего на других человека, совершенно не приспособленного к жизни в рухнувшем мире, но уже через секунду она забыла о нем, увидев, как по лестнице в яму спускается сам предводитель сатанистов с двумя своими подручными.
– Слуги Сатаны, встречайте глашатая воли своего Господина! – обратился он к потупившим взоры рабам, взмахнув своим неизменным посохом с набалдашником из крысиного черепа.
Харону никто не ответил, но его это нисколько не опечалило. Он с деловым видом объявил:
– Сатана указал мне путь! Подземные чертоги нашего Господина и Избавителя уже близко!
«Подземные чертоги? Так вот как называется эта выгребная яма». Гончая не заметила, как усмехнулась, но у главаря сатанистов оказался на редкость чуткий слух.
– Отрицая мои слова, ты отрицаешь нашего Господина! – заявил вождь, надвигаясь на нее. Вокруг девушки мгновенно образовалось пустое пространство, только прикованный к ней священник не имел возможности ретироваться. – Поклянись в верности Сатане, или я, как глашатай его воли, сурово накажу тебя. – Харон перехватил удобнее свою арматурину-посох, заточенный конец которой направил Гончей в лицо.
«Вот и все, – без особого сожаления подумала она. – Не зря говорят, что перед смертью боль проходит».
Но тут вперед неожиданно выступил отец Ярослав.
– Эта женщина больна. Она не может говорить. Вчера она едва не умерла во время работы.
– Едва не умерла? – Главный сатанист с сомнением взглянул на стоящую перед ним пленницу, но один из надсмотрщиков утвердительно кивнул, подтверждая слова священника. – Не может говорить, а насмехаться над моими словами, значит, может?
– Это была не насмешка. Она сдерживала кашель, – не моргнув глазом, солгал отец Ярослав.
«Кашляй», – прочитала Гончая по его беззвучно шевелящимся губам, когда он на мгновение обернулся к ней. Внезапно ей действительно захотелось откашляться, даже притворяться не пришлось. Но даже отхаркнутая рабыней кровавая мокрота не развеяла сомнения Харона и не заставила его опустить железный посох, нацеленный девушке в лицо.
– Славь Сатану, – приказал он. – Все славьте!
– Слава Сатане… слава… – донеслось из толпы замученных оборванцев. Но предводитель сектантов смотрел только на Гончую, а она смотрела на него. Молча. В горле осталось еще достаточно кровавых соплей для хорошего
