– С пеной на губах?
Шахтер повернулся к ней.
– Откуда знаешь?
– Рассказали. Стрелы в теле не было?
– Ничего не было, отвечаю. Только пена изо рта и почерневшие вены на половине лица, будто черная паутина.
– Повтори! – Гончая вспомнила черную сетку кровеносных сосудов на теле погибшего Гулливера и, когда сталкер повторил последнюю фразу, утвердительно кивнула. – Стрела была, только ее вынули.
– Кто же это сделал?
– Тот или те, кто похитил мою дочь.
Голос ее звучал ровно, но внутри все разрывалось от боли, потому что она помнила не только самострел, выбрасывающий смазанные ядом заточенные электроды, но и порубленное на куски тело, и насаженную на вертел человеческую руку с откушенными пальцами.
Дочь машин плохая. Мясо вкусное.
«Если они и Майку… если ее тоже… если…»
Дыхание остановилось. Все поплыло перед глазами и закружилось вокруг в ускоряющемся вихре.
А потом Гончая увидела дочь и содрогнулась от ужаса. Перед ней стояла не ее единственная и любимая Майка, а разложившийся, обглоданный крысами детский труп. Скелет с остатками плоти! Труп повернул к ней голову и его скалящийся рот произнес:
– Не узнаешь меня, мамочка?
Он говорил ласковым Майкиным голосом, хотя то, что Гончая видела перед собой, вообще не могло говорить! У мертвой девочки отсутствовала шея, и череп держался лишь на одном позвоночнике, а сквозь обнажившиеся ребра виднелись обрывки гниющих внутренностей, в которых копошились жирные белые черви.
«Ты не моя дочь!» – закричала или только подумала Гончая. Но скелет услышал ее.
– Что ты, мамочка, – широкий оскал черепа, очевидно, должен был означать улыбку, – посмотри получше. Это я. Просто немного изменилась, пока тебя ждала. Почему тебя так долго не было? Или ты больше не любишь меня?
Гончая замотала головой. «Нет… Нет!.. Нет!!!»
– Обними меня, мамочка, – мертвец вытянул перед собой костлявые руки и сделал шаг навстречу. – Я так долго тебя ждала. Обними, и мы снова будем вместе. Вместе, навсегда.
Гончая попятилась, но гниющий труп каким-то невообразимым образом оказался рядом.
– Иди ко мне, мамочка. Обними и… поцелуй.
Череп разинул зубастый рот (пасть!) и потянулся к ней. В лицо Гончей дохнуло таким смрадом разложения, что ее ноги подкосились. Бетонный пол внезапно исчез из-под ног и…
– Ты чего творишь?! Глаза разуй! Сейчас бы шею себе свернула!
Гончая послушно открыла глаза, но увидела только сердитое лицо Шахтера, и еще почувствовала, что лежит… нет, скорее, висит у сталкера на руках.
– Что? – тяжело дыша, пробормотала она.
– Поперлась, говорю, куда?! – повысил он голос. – Сейчас свалилась бы в яму, если б я тебя не схватил, и был бы там второй труп! Что с тобой случилось?
– Ничего. Все в порядке.
Гончая встала на ноги и осторожно обернулась назад. Шахтер был прав – всего полшага отделяло ее от провала, на дне которого поджидали неосторожную жертву бетонные обломки и торчащие вверх штыри арматуры. Опоздай сталкер хоть на мгновение, и эти «железные когти» пронзили бы ее тело. «А ведь призрак, похоже, этого и добивался!».
Зверь уже здесь! Я слышу его дыхание!
Гончая вгляделась во мрак и неожиданно для себя прошептала:
– Господи, защити.
В ответ из темноты донесся шорох (шипение… или все вместе?), и что-то невидимое коснулось ее лица. Коснулось и исчезло.
– Ты че, молишься? – пробормотал рядом Шахтер. На его лице было написано неподдельное удивление. – Странная ты баба.
– Осуждаешь?
– Да нет, – замялся сталкер. – Странно просто, после всего, что с миром случилось. И что, помогает?
– А ты попробуй.
Шахтер сморщился и покачал головой.
– Не, для этого верить надо. Я только на себя привык полагаться.
«Может быть, поэтому ты и остался один», – подумала Гончая, глядя на него.
* * *Они снова шагали по уходящей в темноту бетонной трубе. Провал с гниющим трупом и горой мертвых крыс, а также подвал, откуда пропала Майка, остались далеко позади. Фонарь Шахтера потускнел, затем вовсе погас, и Гончая отдала напарнику свой. Сама она перед спуском в канализационный колодец проглотила антидот и таблетку стимулятора, повышающего остроту зрения и слуха, и пока обходилась без дополнительного освещения.
Под ногами снова зачавкала грязь, но идти было легко. Туннель расширился, даже рослый Шахтер шагал не нагибаясь, – похоже, они попали в тот самый магистральный канал, о котором он говорил.
– Бывал здесь? – спросила у сталкера Гончая.
– Смеешься? – переспросил тот, хотя она и не думала шутить. – Черт знает куда забрались. Я и на поверхности-то…
– В сторону! Берегись! – внезапно выкрикнула Гончая, заметив впереди сдвоенный отблеск его фонаря.
Из глубины туннеля донесся непонятный шум. Девушка метнулась вправо и прижалась к скользкой стене. Шахтер среагировал не так проворно, но через несколько секунд тоже вжался в стену. Вспыхнувшие в темноте глаза – а что еще могло блеснуть в луче света, кроме глаз подземного хищника?! – прыгнули вверх (взлетели к потолку!) и… погасли.
– Что? – Шахтер направил луч фонаря вперед, но там уже ничего не было – ни монстра, ни горящих глаз, ни звука. – Что ты увидела?
– Не знаю, – неохотно ответила Гончая. «Может, и ничего».
После встречи с призраком, едва не стоившей ей жизни, она ни в чем не была уверена. Взяв в руки дробовик, она осторожно направилась вперед. Напарник с фонарем в одной руке и револьвером в другой двинулся следом. Найденный в провале АКСУ, который сталкер прихватил с собой, висел у него за спиной.
Судя по движению глаз неведомого существа (если это действительно были глаза!), монстр запрыгнул в какой-то люк или щель на потолке. Но кроме трещин в раскрошившемся бетоне, Гончая ничего не обнаружила, а туда смог бы забраться разве что таракан. «Похоже, у меня снова глюки», – подумала она.
– Погоди-ка! – воскликнул Шахтер. В отличие от своей спутницы он рассматривал не бетонный свод, а покрытое вязкой грязью дно туннеля, где в луче электрического света отчетливо выделялись свежие отпечатки чьих-то… лап.
Поначалу Гончая решила, что это следы босых ног или даже ладоней. Но для ног у отпечатков были слишком длинные пальцы, а для ладоней – слишком короткие. Она никогда не встречала таких следов. Шахтер, по-видимому, тоже.
– Че за хрень? След только в нашу сторону и тут обрывается. Куда же он делся? – спросил он.
Гончая промолчала: сталкер вряд ли согласился бы с ее объяснением, что зверь запрыгнул на потолок, где даже спрятаться негде.
– Ты разглядела, как он выглядел?
– Только глаза.
– Но хоть на кого похож? – не унимался Шахтер.
– Я видела только глаза, – повторила Гончая, потом вспомнила, как пылали раскаленными углями в темноте глаза змеекрысы, и поправилась. – Точнее, их отблеск. Больше ничего.
Сталкер озабоченно вздохнул.
– Если эта тварь умеет лазать по стенам и потолку, то я нам не завидую.
– Хочешь вернуться?
Но Шахтер удивил ее.
– Я своих не бросаю. Даже если они бросили меня.
Больше обсуждать было нечего, Гончая повернулась и молча зашагала в темноту.
Теперь они двигались медленнее, потому что сталкер буквально ощупывал лучом фонаря дно туннеля, останавливаясь
