— Мне кажется, — выдохнул Теодор. — Мне почему-то кажется… что Йонва с помощью четок обращает в нелюдимцев. Вот как обратил Ворону.
Вик тяжело задышал, уставившись на Тео. Не хотелось верить, что Белый Слепец может обратить любого человека в подобную тварь…
— Но если это действительно так, — продолжил размышлять Тео, — зачем же он собирал нелюдимцев по всей Трансильвании? Наверное, Йонва все-таки не может просто так помахать своими четками перед носом и обратить всех в тварей. Он ведь нас не обратил.
— Не обратил, — согласился Вик. — Но был очень к этому близок…
— Ты о чем?
Вик нахмурился, в задумчивости покусывая губу.
— Причина, по которой возникают нелюдимцы, — ненависть. Они возвращаются, чтобы мстить людям. Когда мы спасли Йонву, он мгновенно настроил нас друг против друга. Подсаживался к каждому, говорил о неприятном, будто специально разжигая в нас огонь ненависти… И под конец разжег. Видимо, больше всего досталось Вороне, и в итоге Йонва смог обратить его до конца… Ведь нежителю стать нелюдимцем гораздо проще!
Казалось, Змеевик сейчас подскочит и куда-то ринется.
— Тюрьмы! — охнул Тео.
Они переглянулись. Братья Урсу, сидящие неподалеку, тоже крякнули.
— Бесы меня задерите, не может быть! — вскричал старший. — Не хотите вы сказать, что эта тварь жива?!
— Он мог остаться в живых только в одном случае… — пробормотал Тео.
— Если у этого гада где-то запрятаны еще нелюдимцы! — прорычала Шныряла.
Охотники какое-то время молчали.
— Ты говорил, Йонва уничтожил заключенных, преступников, — проговорил, холодея, Теодор. — Мы еще удивлялись, зачем ему помогать людям. Но что, если он делал это не для людей, а для себя? Что, если все убитые им — отребья общества, самые опасные из людей! Готов поспорить, он выбирал тех заключенных, кто совершил самые тяжкие преступления! Значит, эти люди ненавидели людей, и поэтому…
— Они смогут вернуться к жизни как нелюдимцы, — завершил свинцовый голос.
Оказалось, что за их спинами стоял Александру Вангели, скрестив руки на груди. Столкнувшись взглядом с Тео, он прищурился. У юноши мурашки побежали по коже от этого взгляда, и он вдруг ощутил себя на месте Раду.
Какое-то мгновение Охотники не шевелились.
— Чтоб меня медведь сожрал, — выдавил Урсу. — Я не мог даже представить…
Мужчины поспешно поднялись, проверили оружие. На лицах всех читался страх, но и мрачная решимость. Теодор оглядывался, часто дыша сквозь зубы: ему казалось, что нелюдимцы уже окружают их со всех сторон.
— Обычно погибшему требуется какое-то время, чтобы вернуться обратно, — процедил Вик. — Неделя. Или месяц.
— С тех пор как мы были в Сигишоаре, уже прошло несколько дней! Это значит, что…
— Скоро у Йонвы будет армия самых бешеных нелюдимцев из всех, что мы знали, — завершил Урсу. — А нас всего двенадцать…
Охотники смолкли. Потрескивал огонь, искры таяли в кружеве ветвей.
— Я дам знать в Китилу, — отозвался Вангели. — Мне пришлют людей.
— Людей, — фыркнул Урсу. — Людишек. А нам нужны Охотники, черт возьми! — Мужчина бахнул кружкой о бревно и скривился. — Охотники! Но где их, скажи на милость, взять? Где?
Он обвел кружкой присутствующих, вытаращив глаза так, будто подозревал, что кто-то из его друзей прячет в мешке орду Охотников.
— Пегий Пес, — отозвался Змеевик.
Урсу покачал головой.
— Он не отзовется. Мы… не в ладах.
— Мы должны попробовать! — В голосе Змеевика послышался металл. — Оставь свое себялюбие! Это наше общее дело, неужели ты не понимаешь? Если мы не остановим Йонву, он наделает себе новых стригоев!
Урсу вскочил на ноги.
— Себялюбие?! Кому ты это говоришь, а? Да этот чертов венгр не отозвался на мою просьбу, когда я в прошлом мае…
Охотники начали кричать, взмахивать кружками и плеваться. Змеевик и Урсу пошли друг на друга, сцепившись в перепалке. Санда проснулась и, выглянув из одеяла, с ужасом спряталась назад.
«Что происходит?! — недоуменно подумал Тео. — Их будто подменили… Прямо как… Ох, черт!»
Он вскочил на ноги и заорал:
— Прекратите! Слышите? Эй! Послушайте меня, я хочу сказать!
Грянул выстрел. Все смолкли и оглянулись. Вангели стоял с револьвером и смотрел так, что никто не захотел продолжить спор. Мэр глянул на Теодора и кивнул.
— Говори.
Тео растерянно моргнул, потом, все еще дрожа, повернулся к Охотникам.
— Это… это все Йонва. Он нарочно так воздействует на людей. Вы не должны ссориться. Вик… — Он умоляюще глянул на парня. — Черт возьми, вы же братья!
Голос Тео взлетел до крика. Он сам от себя такого не ожидал. Охотники оторопели.
— Вы сражались вместе годами. Хоронили своих напарников. Неужели вы сейчас перессоритесь? Это все он, Белый Слепец. Он же… Война.
Урсу сдвинул косматые брови, сплюнул.
— И что прикажешь делать, юнец, а? Чесать языком-то горазд. А делать что будем?
— Вик, — обратился к другу Теодор. — Ты знаешь. Иного пути нет. Мы еще можем успеть! И пошлите за этим Пегим Псом. Кто это вообще?
Урсу усмехнулся.
— Ого, молодой господин, тебе указывает простой мальчишка? Где ты его откопал-то, этого нечесаного, который так всем указывает?
— Он мой сын.
Голос Вангели прозвучал словно лязг стали. Урсу зыркнул на него и прикусил язык. А Теодору показалось, что его ударили обухом по голове. Сердце дернулось и взлетело в самую глотку. «Он мой сын».
— Тео прав, — хмуро отозвался Вик. — У нас нет выхода.
И Змеевик, призвав всех к молчанию, начал рассказывать.
О Макабре. О том, как они отправились в Полночь. Переглянувшись с Теодором, он пропустил то, что именно они вызволили Йонву: теперь все выглядело так, будто предатель сам затесался к ним в команду, а потом проник в этот мир. Если бы Охотники узнали, что Вик с Тео и компанией выпустили Йонву, от них бы и пепла не
