…Легко сказать – «не отчаивайтесь», да трудно сделать. Ракот миновал городские ворота – стены потрескались, створки не закрываются, перекосились, петли покрыла ржавчина. Стражу нёс всего один немолодой ветеран, уныло ссутулившийся на бочке. Пошлины за вход никто не собирал, да и у немногочисленных прохожих, судя по их виду, уже давно не случалось гроша за душой.
На Ракота стражник воззрился было, но потом только махнул рукой, что-то пробурчав себе под нос и отвернувшись.
Восставший шагал узкими пыльными улочками, где все дома выглядели так, словно хозяева побросали их годы и годы назад. Штукатурка потрескалась, ставни отвалились, окна где выбиты, где затянуты паутиной – и уныло бредут куда-то жители, уставясь себе под ноги.
Рыночная площадь когда-то, наверное, была богатой и праздничной, с обширным торжищем – от всего этого остались лишь длинные ряды, сейчас почти совершенно пустые, с покосившимися прилавками, упавшими пологами и считаными продавцами и покупателями.
Ракот только покачал головой. И направился прямиком к Цеху – над которым, в полном соответствии с описанием, вздымались три башни.
Здесь были высокие арчатые двери, украшенные тонкой резьбой, – свившиеся в клубок драконы, выдыхавшие пламя. Восставший ощутил, что ещё совсем недавно эта резьба выглядела живой – искусные чары создавали полную иллюзию рвущегося на волю драконьего огня.
Теперь же заклятие утратило силу, и остались только слабые алые отблески на отполированном металле.
Здесь никакой стражи не стояло даже для виду.
Внутри всё говорило о былых славе и роскоши: мраморные полы, выложенные причудливыми магическими символами всех цветов радуги; статуи в нишах, изображавшие почтенных седобородых магов и весьма вольно одетых чародеек (хотя их скорее следовало бы назвать раздетыми). Под высоким потолком – дивная люстра из самоцветов и хрусталя, сверкающая даже под слоем пыли.
И – никого. Тишина, запустение, мертвенность.
Ракот начал подниматься по широченной мраморной лестнице.
– Эй, есть кто живой?
Молчание.
– Есть кто живой, спрашиваю? – гаркнул Владыка Тьмы во всю мощь.
Кристаллы в люстрах и светильниках отозвались жалобным звоном.
На втором этаже в глубь здания уходил длинный широкий коридор. Стены отделаны роскошными резными панелями из чёрного дерева – запылёнными, а местами даже потрескавшимися.
– Кто… кто там? – наконец раздался старческий голос.
Медленно, со скрипом, раскрылась одна из боковых дверей, на пороге явилась сутулая фигура, опиравшаяся на роскошный посох – навершие тускло, едва заметно светилось.
– Кто-кто, дед никто! – не удержался Ракот. – Что тут у вас творится?
– Кто… такой? – всё так же скрипуче осведомился голос.
– Ракот. Ракот Восставший.
– Ракот… – Фигура застыла, обеими руками цепляясь за посох. – Ну, входи, коль пришёл, Ракот Восставший. Вижу, ты могучий воин… и недуги последнего времени тебя миновали…
– Миновали, да. Но я видел беды и разорения на пути сюда… и хотел бы помочь.
– Помочь?.. – с горькой насмешкой переспросил старик. – Увы, чужеземец по имени Ракот Восставший, это невозможно. Но… входи, входи. Делать всё равно уже нечего. Скоротаем последние мои часы в беседе, приятной, насколько это возможно. Вот только угостить мне тебя нечем, гость…
Перед Владыкой Мрака стоял тощий согбенный старик, словно сошедший со страниц книги «Кто такие чародеи и как они должны выглядеть». Длинная тёмно-синяя хламида с вышитыми на ней золотом рунами и звёздами, длинная борода, кустистые седые брови и глубоко посаженные глаза.
В общем, сразу видно – перед Ракотом настоящий волшебник.
Однако борода была космата, нечёсана и нечиста – в ней застрял какой-то сор. Мантия – не чищена, помята, обтрёпана понизу. Посох треснул и потому обмотан серой грязноватой пенькой.
– Входи, назвавшийся Ракотом, – посторонился старый маг. – Войди во скромное обиталище последнего из чародеев Майнардского Цеха!
– Как величать тебя, почтенный? – осведомился Ракот, шагнув через порог.
– Ах, могучий воитель Ракот из неведомых краёв, какая разница? Был я некогда первейшим из первых, главой Цеха и Игетисом Союза Творящих Чары, Лейстогом[1] Собрания Достойных, и прочее, и прочее, и прочее… ныне же сам видишь ты, до сколь низкого состояния докатился и Цех, и я сам!
Покой, куда старик пригласил Восставшего, некогда был столь же богато разубран, как и всё здание. Тяжёлая мебель чёрного дерева, украшенная золотыми вставками, ковры от стены до стены, витражи на окнах, хрустальные светильники…
Так было.
Сейчас же здесь, как и везде, царила пыль, подлокотники и спинки кресел потрескались, кристаллы угасли, и повсюду были кое-как приткнуты самые обычные свечки, оплывшие и покосившиеся. В углу – неряшливое ложе с грудой грязных покрывал, от которого дурно пахло.
– Зови меня Марви, могучий воитель. Прости, я не могу понять, откуда ты родом? Выговор твой чист, словно ты из самой столицы, но я не припоминаю никого твоей стати и твоего имени. Низовые бароны? Верховые графы?..
– Ни то и ни другое, почтенный Марви. Вглядись в меня повнимательнее, и ты поймёшь.
Маг подслеповато сощурился. Его пошатывало, он даже стоял с трудом, тяжело опираясь на посох.
– Прости, могучий. Мне совсем плохо эти дни. Не смейся над бедным старым магом, утратившим…
– Я не из вашего мира, – проговорил Восставший, осторожно касаясь сморщенной руки старика. – Здесь не слышали ни обо мне, ни о брате моём Хедине, но это не важно. Я поделюсь с тобой силой, чародей Марви, а ты поведаешь мне, что у вас случилось три года назад…
Старик тоненько вскрикнул, дёрнулся, затрясся, глаза широко раскрылись.
– А-а-а!.. – заверещал он, рухнул на колени, пытаясь отползти. – Ты – вы – он!..
– Успокойся, почтенный, – рыкнул Ракот. – Ты не ошибся. Я именно тот, за кого себя выдаю. Я поделился с тобой силой, ты заглянул в меня и знаешь, что я не лгу. И теперь ты, досточтимый маг, расскажешь-таки мне, что у вас стряслось. Со всеми подробностями.
– Да, да, великий… – сбивчиво бормотал чародей, кое-как пытаясь подняться – до тех пор, пока Ракот не подхватил его на руки, как ребёнка, и не водрузил на кресло. – Прости меня, великий… прости… сияние скрытого света твоего поистине ослепило меня…
– Дай ещё раз руку, – потребовал Восставший. – У меня нет с собой никаких припасов, но…
Силы вливались в измождённого мага, сгорбленная спина распрямлялась, пальцы переставали трястись, взгляд очистился.
– Слушаю и повинуюсь, великий. Ты вложил жизнь в твоего отныне и навек верного слугу, милость твоя бесконечна…
Ракот уже почти бросил «не нужны мне твои славословия!», но вовремя остановился, потому что эти «славословия» при нынешних делах очень даже могли пригодиться.
– Рассказывай, почтенный, прошу тебя.
И Марви стал рассказывать.
…Беда настала внезапно и резко, словно горный обвал. В оный день, ничем не отличавшийся от других, маги Цеха вдруг обнаружили, что привычные чары или перестали работать, или почти потеряли силу. В груди ощущалось непонятное стеснение, многие жаловались на удушье, даже молодые и сильные; в дальнейшем чувство это ушло, но прочие беды остались и мало-помалу усугублялись.
Стали чахнуть леса и
