– Любишь сплетни? Прям как твоя матушка! – Меч в руках Этьена дернулся и приподнялся, глаза сверкали превосходством.
– Сплетни? – фыркнул барон. – Вирка Ленточка плакалась, как у тебя не получилось. Опять. В который раз оставляешь девушку ни с чем! Приходится утешать в двойном объеме и задарма…
Южанин налетел на Криса, даже не дослушав. Оуэн толкнул меня в снег, а сам пригнулся, пропуская сверкающее лезвие над собой.
– Эмери! – скомандовал Этьен.
Варвар метнул нож в рыжего, тот отпрянул в сторону и упал, поскользнувшись на присыпанном свежим снежком льду. Вращающаяся сталь прошла мимо, всего лишь задев прядь рыжеватых волос. Всего лишь… Эмери бил на поражение. Мысль показалась нелепой, мы же в Академикуме. Мы ученики, а не противники на поле боя. Мы даже не на турнире.
– Эй, ты чего творишь? – закричал упавший, схватившись за собственную шпагу.
В пальцах варвара танцевало еще одно метательное лезвие. Он на секунду заколебался, выбирая между Крисом и Жоэлом, что дало рыжему время встать на ноги.
Зазвенели, соприкасаясь, фамильные клинки южанина и барона.
– Чего тебе надо, Этьен? – спросил Крис, отбив очередной выпад противника.
Во второй руке рыцаря появился кинжал. Не честно, но действенно. Длинноволосый отступил на шаг.
– Уж точно не говорить о бабах, Оуэн! Вспомни учебный бой, урод. Ты унизил меня на глазах у магистра!
– А нечего было отращивать такие патлы! – Шпаги скрестились, выбив целый сноп искр. – За все нужно платить! В том числе и за подобную красоту! – Острие клинка, играючи, срезало каштановую прядь.
В воздухе один за другим просвистели два метательных ножа. От первого рыжий уклонился, а второй отбил книгой в кожаном переплете.
– Ты уложил меня в конский навоз! – заорал южанин.
– Да ты сам плюхнулся, почувствовав родной запах! – Барон отвел кинжалом укол Этьена и тут же на длинном выпаде нанес свой.
Противник уклонился.
Жоэл бросился к Эмери, и третье лезвие отправилось в полет, сбивая рыжему атаку и не подпуская ближе. На этот раз метательный нож чиркнул парня по плечу. На снег упали первые капли крови и книга в коричневом переплете. В отличие от барона Жоэл не носил кольчугу.
Этьен зарычал и с удвоенной яростью бросился в атаку, лезвие устремилось прямо в грудь Крису. Я зажмурилась. Приглушенно звякнули звенья кольчуги.
Я открыла глаза. Барон и его противник стояли вплотную друг к другу, намертво сцепившись клинками, и скалились. Оуэн отвел лезвие Этьена, удерживая его в стороне упором кинжала. Оружие Криса неведомым образом оказалось зажато между парнями. Секунда, другая, и они яростно разошлись в стороны, снова изготавливаясь к бою и скрещивая шпаги.
Тишину нарушали лишь сиплое дыхание, звон металла, хруст шагов.
Жоэл, не обращая внимания на рану, смог подойти на дистанцию ближнего боя, и варвар, оставив ножи, выхватил из ножен саблю. Большую саблю. Такая в один мах могла перерубить тонкое лезвие шпаги, казавшееся спицей по сравнению с хищной изогнутой полосой металла. Рыжий, словно зверь, закружил вокруг парня в меховом плаще, не давая тому пойти в лобовую атаку.
А я все еще сидела на снегу, не в силах сдвинуться с места. И поверить в то, что вижу. На второй неделе обучения в Магиусе Оли и Вьер тоже сцепились и стали швыряться изменениями. Но в них не было и десятой доли ярости рыцарей, одно бахвальство, а здесь…
Я выбралась из сугроба и торопливо отбежала в сторону, едва не поскользнувшись на предательском льду и задев ногой отброшенную Жоэлом книгу.
Что-то жалобно задребезжало. Я перевела взгляд на Криса и ахнула. Шпага барона была сломана почти у самого основания, лезвие валялось у ног Этьена, тогда как рукоять все еще оставалась в ладони синеглазого.
Кажется, я закричала что-то бессвязное. Плохи дела у моих парней. Богини, когда же они успели стать «моими»?
Оружие победно ухмыльнувшегося Этьена метнулось к незащищенному горлу Криса.
Я потянулась силой ко всему, что меня окружало. К снегу, к земле, стене замка, старой бумаге, шерсти плащей, стали в их руках…
Длинноволосый охнул, Крис совсем не по-рыцарски ударил его сапогом в живот. Сталь прошла в пальце от шеи синеглазого. Барон тут же отбросил ставший бесполезным эфес сломанной шпаги и перекинул кинжал в правую руку.
Оружие Этьена огрызнулось на касание магии голубоватыми искрами. Такие передающиеся по наследству фамильные железки всегда защищают от изменений, чтобы оружие не обернулось против хозяина. Заметив это, аристократ насмешливо скривил губы.
– Что, Оуэн, слабо драться с честью? Один на один, без девчонки? Только перед магистрами такой смелый…
Меня обжег яростный взгляд синих глаз. И нити начавшего формироваться изменения исчезли.
Я вспомнила день, когда во мне проснулась сила. Час, когда брат выступал на турнире в честь Рождения Осени. Маменька в тот день пила капли, а отец в кои-то веки смахнул с фамильного клинка пыль.
Илберт тогда проиграл. А мы все смотрели на это, сидя на местах для почетных гостей. Противник брата, дородный сын сквайра из Винии, уже поднимал клинок, то ли для того, чтобы отсалютовать дамам, то ли для того, чтобы нанести последний удар… Маменька упала в обморок прямо на руки отца. А я сжала кулаки, собирая в них нити силы. Инстинктивно, еще не понимая, что происходит. И закричала:
– Не-э-эт!
Доспехи сквайра на миг, на долю секунды, раскалились, напитавшись, как мне казалось, страхом и яростью. На самом деле – огнем из ближайшей жаровни, который я неосознанно перенесла на железо. Изменение было мгновенным и тотчас откатилось назад, но этого хватило, чтобы победитель, заорав дурным голосом, упал на истоптанный песок ристалища и, хрипя, принялся кататься по земле.
Сын сквайра выжил, но получил жуткие ожоги. Меня, слава Девам, не тронули. Чего это стоило отцу, я так и не узнала, слишком была расстроена тем, что брат не хочет меня видеть.
Меня, младшую сестру! Ту, которая поставила под сомнение его честь. Ту, что дала повод сказать о нем как о спрятавшемся за юбку мужчине. Ведь сплетникам порой все равно, сколько лет той, кто носит эту юбку.
Никогда – ни до, ни после Илберт Астер не злился на меня так сильно, как в те дни. Никогда не отворачивался, словно перед ним незнакомка, недостойная его внимания.
А матушка тайком подарила мне изумрудное ожерелье с сережками.
Что важнее – жизнь или честь? Брат говорил, что честь. Но, глядя на сцепившихся парней, я уже была совсем не так уверена в этом, как прежде.
Никто не научил меня, как поступать в подобных ситуациях. Почему вместо того, чтобы учиться важным вещам, мы составляем ранги чувствительности компонентов?
Барон дернул за завязки плаща, скупым рывком перехватил его и швырнул в лицо Этьена, дезориентировав и заставив нелепо взмахнуть шпагой. Крис тут же полоснул противника по руке ножом. И дорогая железка южанина, падая, загремела по припорошенным снегом камням двора.
Не дав противнику опомниться,
