– Да. Сумею.
В машине, в папке полковника, я нашел подробную карту с пометками, которые подтвердили полученные данные, чистую бумагу и карандаш. Зашифровал и записал на бумагу полученную информацию. Спустя десять минут шифрованное сообщение было отправлено, и через какое-то время мы получили подтверждение.
«Вот и все. Остальное не мое дело. Теперь пора валить. И быстро».
Ни форма, ни машина нам не подходили, так как были слишком приметными, поэтому, оставив трупы и автомобиль, мы двинулись дальше на мотоцикле, по направлению к лесу, отмеченному на нашей карте. Этот большой массив находился где-то в двенадцати-четырнадцати километрах от нас и мог укрыть до прихода наших войск. Удача не покинула нас на ближайшие полчаса, и мы добрались до границы леса без приключений. Утопив рацию и батареи в омуте ближайшей речки (противнику не надо знать, что мы теперь без связи), я загнал мотоцикл как можно дальше в лес, после чего мы неторопливо двинулись в глубину леса. Продукты и оружие я нес на себе, так как радисту явно было плохо и с каждой минутой становилось все хуже. Я понимал, что ему надо отлежаться, но нам нужно было уйти как можно дальше. Ближе к ночи пошел сильный проливной дождь, чему я мог только радоваться. Теперь никакая ищейка не возьмет наш след.
Я дремал, прислонившись спиной к сосне, так как ночью мне толком так и не удалось выспаться. Сильный дождь, который шел не менее двух часов, хоть и скрыл наши следы, но вместе с этим промочил лес, а заодно и нас. Насквозь мокрая одежда, несмотря на усталость, долго не давала мне согреться и уснуть. Рядом со мной, в забытьи, лежал Миша Кораблев, с грязным и распухшим от комариных укусов лицом.
Вдруг неожиданно рядом с нами раздался чей-то голос:
– Глянь, Николай, чудо дивное. Фрицы в лесу прячутся.
Остатки сна слетели мгновенно, но вскакивать я не стал. Зачем лишний раз нервировать вооруженных людей? Открыл глаза. На меня из-за деревьев настороженно смотрели два серьезных бородатых мужика и совсем молодой паренек. В его взгляде легко читалось удивление. Партизаны. Радость от встречи была, но какая-то бесформенная, придавленная зверской усталостью.
– Сам ты фриц, пенек бородатый. Мы разведчики, и нам срочно нужна помощь.
Партизаны удивленно переглянулись.
– Какие такие разведчики? – спросил меня подошедший поближе ко мне мужик, пока остальные держали меня на мушке. – Нам о вас ничего неизвестно.
– Как неизвестно? Неужели наш главный маршал товарищ Ворошилов (он руководил партизанским движением) не передал вам лично радиограмму о нас? Непорядок!
Паренек засмеялся, а партизан насупился в бороду.
– Ишь ты, какой разговорчивый, вот только форма на вас фрицевская. Говори: кто ты есть такой?!
– Погоди, Федор, – подал голос второй партизан. – Мы почти сутки как из лагеря вышли. Мало ли что за это время случилось?
– Так что будем делать? – несколько растерянно поинтересовался у него Николай.
– Как что? В плен нас берите! – изобразил я возмущение, под новый смех паренька.
Партизаны коротко посовещались, после чего молодой парень остался с Кораблевым, а меня бородачи отконвоировали в лагерь. Когда мы вышли на большую поляну и я увидел шалаши вместо обустроенного лагеря, то сразу вспомнил слова партизана о походе.
«Куда они, интересно, топают?» Но спрашивать не стал. Надо будет – расскажут. Нет – значит, мне не надо знать.
При виде человека в немецкой форме отдыхавшие партизаны, почти все как один, стали оборачиваться в мою сторону, шушукаться, подталкивая друг друга локтями, а затем со всех сторон послышались вопросы и шутки.
– Эй, Федор! Там еще много фрицев осталось?! Или этот последний?! Николай! Откуда немца достали?!
Мои конвоиры ничего не отвечали, придав себе важный вид. Не просто так по лесу ходили, вот немца привели, пока вы тут лежали и языками чесали. Они подвели меня к группе из трех человек, сидевших на поваленном дереве. В центре – плотный, коренастый мужчина с пышными усами и окладистой, но аккуратно подстриженной бородой, одетый в кожанку, перетянутую портупеей. Сначала он внимательно оглядел меня и только потом спросил партизан, которые меня привели:
– Откуда вы этого фрица взяли?
– Так это, товарищ командир… Мы их в лесу нашли.
– Нашли. Они что, грибы? – сердито усмехнулся плечистый здоровяк, сидевший по правую сторону от командира, одетый в гражданскую одежду, но на голове у него была офицерская фуражка. На его боку висела деревянная коробка маузера, а из-за поясного ремня торчали две немецкие гранаты. – Как докладываете?!
Мой конвоир, мужчина лет сорока, по обличью вылитый крестьянин, недобро зыркнул на него и уже четко, но при этом явно сердитым голосом пояснил:
– Производили разведку, согласно приказу командира отряда, и наткнулись на двух человек в немецкой одежке. Один из них раненый, остался там под присмотром Степки, а этого мы с собой привели. Говорит, что разведчики.
– Разведчики… И что вы тут в лесу делаете? – здоровяк, пристально вглядываясь в меня, усмехнулся. – Насколько нам известно, отсюда до фрица километров десять-двенадцать будет! Вот и хотелось бы мне знать, что вы тут разведываете?
– Об этом можно и потом поговорить! У меня товарищ ранен. Ему помощь нужна! Прямо сейчас!
– Человек правильно говорит, – неожиданно вступил в разговор третий мужчина с худым, нездоровым лицом. Несмотря на теплую погоду, он сидел в ватнике и курил объемистую трубку, выпуская клубы вонючего дыма. Лицо простое, а вот глаза умные, только усталые. По его гражданскому виду я решил, что он комиссар партизанского отряда.
– Николай Иванович! – Командир отряда хитро прищурился, кивнул согласно головой и сказал бойцам, которые привели меня: – Берите нашего доктора с носилками. Еще Ваню Ступкина и Воронова. Скажите им, я приказал. Принесете раненого сюда.
Когда партизаны ушли, командир спросил меня:
– Ну, рассказывай теперь, мил человек, как вы в лесу оказались?
– Я разведчик. Наша группа была сброшена в тыл врага со специальным заданием. Моя фамилия Звягинцев. Позывной нашей разведгруппы «Рассвет».
– Чем подтвердить можешь? – деловито спросил меня здоровяк, все еще продолжая сверлить меня взглядом. – Документ или что другое есть?
– Если есть рация,
