Пристроив сигарету на краю пепельницы, встала, кивнула на стол.
– С мистером Бонисом разминулась, от него письмо. А вот с тем, с другим, довелось пообщаться.
Взяла конверт за самый кончик, приподняла, бросила.
– От него, от мистера Пирсона, отчет в письменном виде. Сказал, что имен там нет, но ты разберешься… И, знаешь, мелкая, я поняла, что лет пятнадцать назад я бы просто так от этого подлеца не ушла бы. Есть в нем какой-то крючок, наживка с тухлым мясом. Понимаешь, что мерзость, а тянет.
– И ты расстроилась? – удивилась Пэл. – Было бы из-за чего!
Тетя вновь взялась за мундштук, затянулась, выпустив трепещущее сизое колечко дыма.
– Как сказать! Три года назад я чуть не умерла, откачали. А теперь иногда жалею. Сейчас я уже другой человек, старый и умный. Но та девчонка была хороша, жила весело, жгла годы фейерверком. Хлопушка! Ее, меня прежней, уже нет, получается, меня не спасли, а вроде как в гаитянского зомби превратили. Даже глупости не хочется делать…
Затушила сигарету, дернула худым плечом.
– Не слушай меня, мелкая, у тебя все еще впереди. И на меня не смотри, я – скверный пример.
Пэл отвернулась. Все еще впереди… Тетя Мири ничего не знает и не должна знать. Рассказать ей так и не решилась. Зачем? Тете и своих забот хватает.
– Пирсон нашел две кандидатуры. Так и сказал: «кандидатуры». Уж не знаю, зачем это тебе нужно…
Она заставила себя улыбнуться. Через силу, едва сумев сдвинуть губы.
– Мы же с тобой шпионы, тетя! Не забыла? Без агентуры никакая работа невозможна. Тебе спасибо, а я… Полежу, сегодня вечером еще одна встреча. Устала…
Лекарство она выпила, платье все-таки сумела снять, а на туфли сил не хватило. Так и упала ничком.
Все…
Пэл закрыла глаза, и вдруг поняла, что ее уже нет, и ничего вокруг тоже нет, все исчезло, растворилось, сгинуло. Совсем рядом – бездна, крутой гладкий склон, она скользит, падает… Нет, взлетает, взлетает! Низкий рев двигателей, черная тьма в иллюминаторе, острый огонь далеких звезд. Космос!
Монсальват.
* * *– Вы должны были получить телеграмму от моего мужа…
– Конечно! Конечно, леди Палладия! Получил два часа назад.
Атташе – сама любезность. И хорош! Огромные рыжие усы, безупречно выглаженный мундир, орденские колодки в ряд. Джентльмен чистых кровей! На зеленом сукне столешницы – медная снарядная гильза вместо пепельницы, по стенам в два ряда – фотографии в деревянных рамках. Африка, саванна, слоны и конечно сам атташе с охотничьим ружьем наперевес. Дальше Индия, Тадж-Махал, и тоже атташе в тропическом шлеме, однако еще безусый.
– Мы с отцом вашего супруга давние знакомые, вместе служили в Кандагаре. Поверьте, все, что в моих силах…
Пэл взглянула с интересом. Интересно, какой просьбы он ждет? Помочь приобрести билет в ложу Grand Opéra? Пожилой полковник едва ли столь наивен, как хочет показаться.
Достала из сумочки конверт, чистый, без адреса.
– Это нужно передать в Министерство авиации. Срочно и не по обычным каналам.
Полковник невозмутимо кивнул.
– Через час отправлю, будьте благонадежны. Но если возможно, расскажите мне суть дела. Министерство большое, письмо должно попасть к правильному человеку.
Пэл кивнула.
– Охотно. Нужен военный аэродром. Не на побережье и не вблизи крупных городов. Срок назвать не могу, вероятно, на несколько лет. И желательно ремонтная база.
Рыжие усы еле заметно дрогнули.
– Нетрудно. Многие аэродромы с времен Великой войны не используются, привести такой в порядок можно за несколько суток.
Атташе в задумчивости пробежался пальцами по зеленому сукну.
– Да хотя бы… Лейкенхит! Это в графстве Суффолк, его забросили еще в 1918-м. А ремонтников можно доставить из Милденхолла, тоже аэродром, но действующий, совсем неподалеку… Вы туда собираетесь сажать что-то большое?
Пэл улыбнулась.
– Очень.
– Подойдет. Если соответствующие инстанции не станут возражать, можете держать там хоть бомбардировочный полк.
«Соответствующие инстанции» взял на себя дядя Винни. Телеграмму в Чартуэлл Пэл отправила прямо из отеля.
– Леди Палладия! – атташе на миг замялся. – А вы можете гарантировать, что это большое не взорвется?
– Не могу, – честно ответила она. – Может и взорваться.
Полковник распушил рыжие усы.
– Оч-чень хотелось бы взглянуть!
4– Раз-два! Раз-два! Лево-о-ой!
Сапоги уже не шлепали по сырому асфальту – гремели. Идеально ровные «коробки» чеканили шаг. Бодро, весело, с огоньком! Хорошо глядеть, как солдат идеть!..
Полночный час, Аргонский лес, Сапер с ружьем наперевес. А в небе звездочка сквозь тьму Привет послала с родины ему.На плац выгнали всех, даже больных, хромых и увечных. Не время хворать, саперы! Шире плечи, крепче шаг. И песню, дружно, единых выдохом, в две сотни луженых глоток!..
Нам враг грозит; бой не затих. Мы, немцы, не боимся их, И как бы ни был враг силен, Сломить не сможет нас сегодня он.– Раз-два! Раз-два! Равнение напра-а-аво!
Высокого гостя Лонжа так и не разглядел, только фуражку. Генерал-фельдмаршал Вернер фон Бломберг, министр имперской обороны. Для Горгау – высокая честь, последний раз военный министр наведался сюда еще при жизни великого Клаузевица. Жаль, повод не из веселых. Была крепость – и не будет. Но саперы духом крепки. Не беда, если надо новую построят, еще краше.
– Раз-два!..
Последние два дня промелькнули, словно в чаду. Господин комендант лично гонял роты по плацу, голос надрывая. Скальпель хотел еще раз заглянуть в подземелье, план сверить, так не отпустили. В строй, в строй, герр обер-лейтенант! Раз-два!..
Одно хорошо – сегодня все и кончится. Министр заехал всего на полдня, даже на обед решив не задерживаться. Иное дело свита, из Берлина прибыли несколько офицеров-химиков и генерал-артиллерист.
