После этого Арам зевнул, потянулся и развернул карту Калимдора. Посмотрел на нее. Сощурился. Посмотрел еще. И почувствовал себя полным идиотом. Громко сглотнув и откашлявшись, он сказал:
– Нам нужно свернуть на восток.
– Что? Зачем? – удивилась Макаса. – Ты же сказал: Прибамбасск прямо на юге.
– Да. Но не на берегу.
– Как «не на берегу»? Это же портовый город.
– Он стоит на берегу моря. А не этого озера. Нам нужно свернуть на восток и проплыть сквозь разлом в горной гряде. А уже потом поворачивать на юг и юго-запад, вдоль побережья, к Прибамбасску. Иначе последний отрезок пути придется пройти пешком, через горный перевал…
Казалось, взгляд Макасы прожигает его насквозь.
– И рисковать оставить след, на который могут напасть огры. Покажи-ка.
Чтобы добраться до Макасы, Араму пришлось перелезть через Мурчаля, Дреллу и сидевшего на веслах Клока. Наконец он развернул карту перед ней.
– Мы уже проскочили этот разлом. Мог бы и раньше подумать, – резко сказала Макаса.
Арам был сконфужен.
– Я… Да, мне бы раньше заметить…
– Корабли, – сказал Клок, указывая на восток. – Идут сюда.
Все подняли взгляды. С востока, направляясь примерно в сторону путешественников, параллельными курсами двигались три корабля. Их паруса алели в лучах заходящего солнца, как кровь.
– Кровавые Паруса, – прорычала Макаса.
Арам присмотрелся повнимательнее. Нет, это была не игра света. Паруса этих трех кораблей действительно были красны, как кровь.
– На восток нам нельзя, – продолжала Макаса. – Похоже, твоя ошибка спасла нам всем жизнь.
– Но…
– Это суда Кровавого Паруса, – пояснила Макаса. – Пираты.
О пиратах Кровавого Паруса Арам слышал. Отец говорил, что они пользуются дурной славой самых кровожадных пиратов на свете.
Макаса налегла на румпель, разворачивая лодку к западу, и взглянула на карту, развернутую на коленях Арама.
– Похоже, Кровавые Паруса направляются на юго-запад, чтобы причалить здесь, у горного перевала, ведущего прямо к Прибамбасску. Поэтому мы высадимся на берег здесь, – она указала на карту, обозначив точку на западном берегу Мерцающих глубин, – в Танарисе. Как можно дальше от этих кораблей. Пойдем в Прибамбасск по суше.
– Это задержит нас не на один день, – заметил Арам, вглядевшись в карту.
– Ничего не поделаешь, – резко ответила Макаса. – Греби, Клок.
Клок и без того греб, но послушно удвоил усилия.
– Очевидно, ты очень не любишь этих людей, Кровавые Паруса, – сказала Дрелла.
– Они не люди, – прошептала Макаса. – Они убийцы.
Тон, которым было сказано это «убийцы», привлек внимание Арама. Он поднял взгляд, посмотрел Макасе в глаза, и каким-то загадочным образом все понял.
– Братья? – спросил он.
Макаса молча кивнула.
– Можешь рассказать?
Помолчав, Макаса кивнула вновь.
Глава тридцать вторая. Маленькая пиратка
Макаса Флинтвилл была четвертым ребенком Марджани Флинтвилл, капитана пиратского корабля «Макемба». Капитан Флинтвилл была сильна, независима и очень опасна, что бы ни держала в руках – абордажную саблю, гарпун, железную цепь, или вовсе ничего. Ее четверо детей – Адаше, Акашинга, Амале и Макаса – были рождены от разных отцов… или, точнее сказать, не имели отцов. Марджани была для них и отцом, и матерью.
«Макемба» базировалась в Пиратской Бухте и ходила за добычей с флотом пиратов Черноводья, и Макаса с детства знала этот порт, как свои пять пальцев. Однако и Макасу, и ее братьев воспитывали не на берегу, а на борту корабля, готовя к пиратской жизни. Их мать была женщиной не из тех, что вяжут свитера и пекут пироги. И с собственными детьми обращалась суровее, чем целая сотня Грейдонов Торнов. Все четверо поднимались с рассветом и брались за судовые работы, а уж драться научились чуть ли не прежде, чем ходить и говорить. Конечно, Марджани не чужда была и нежность, но только в конце хорошего дня и только тогда, когда она была довольна детьми.
Старшим из них был Адаше. Он был симпатичен, умен и готовился стать полноправным капитаном пиратов Черноводья. Макаса восхищалась им, но он был для нее слишком уж недосягаем, и им редко случалось проводить время вместе.
Больше всех братьев Макаса любила Акашингу. Он, пусть и родился вторым, был самым высоким из троих. Маленькая Макаса часто упрашивала его покатать ее на плечах. В такие минуты она воображала, что брат – мачта, а его плечи – «воронье гнездо», и кричала: «Вижу землю!» или: «Купец прямо по курсу! Знатная добыча!», пока мать не рявкнет, веля придержать язык.
Амале был старше Макасы всего на два года, и с ним они дрались, будто Альянс с Ордой. Сильный, как бык, он завел обычай прижимать Макасу к земле и щекотать, пока она, собрав в кулак всю волю, не отучилась бояться щекотки. Это не на шутку потрясло всех троих братьев. Похоже, Адаше с Акашингой так никогда и не простили Амале того, что он испортил такую прекрасную пытку, пользуясь ею слишком часто.
Ну, а Макаса была самой младшей. Самой младшей, да еще и единственной девочкой. С дочерью Марджани Флинтвилл обходилась особенно сурово, но каждый матрос на борту «Макембы» знал: это только потому, что капитан видит в ней саму себя в детстве. И не просто оттого, что с виду Макаса могла показаться миниатюрной копией матери. Нет, в этой девочке стали было не меньше, чем в самой Марджани. Да что там, малышка Макаса была суровее и безжалостнее самой капитана Флинтвилл! Марджани нередко думала, что однажды Макаса возглавит пиратов Черноводья и будет править всеми морями и портами Азерота.
Пираты Черноводья были грабителями, воинами – да, но не убийцами. Если корабль сдавался, они грабили его, очищая трюмы и забирая себе все хоть сколько-нибудь ценное, но оставляли команду и пассажиров живыми и невредимыми, а судно их – по возможности неповрежденным. Некоторые заявляли, что это дело чести. Но Марджани Флинтвилл
