— Вот какие светлые личности попадаются среди духовенства, — бросил он мне. — Позвольте, я слышу топот лошадей. Кажется, едут.
— И то, и то!.. — засуетился симпатичный батюшка. — Что ж, встречу бедокуров!
И с этими словами он засеменил старческими ногами к выходу из храма.
Три невесты и… два женихаПутилин, схватив меня за руку, потянул назад, шепнув:
— Тут вот выступ притвора… Спрячемся здесь. Любопытно послушать их объяснение. Играть уж комедию — так до конца!
Не прошло и нескольких секунд, как послышались шаги, звон шпор, раздались голоса:
— Ну, батюшка, вот и мы!
И вслед за этим веселым, звучным мужским голосом раздался трясущийся, вздрагивающий голос батюшки:
— Позвольте, а кто же эта вот девица в подвенечном уборе?
— Как кто? Моя невеста, батюшка! — удивленно воскликнул другой мужской голос.
— Как-с ваша невеста? — заикнулся старый священник.
— Очень просто, моя невеста. Да что с вами, батюшка?
— Позвольте, сколько же невест-то всего? Три, значит? — Голос священника дрожал. В нем слышались не только изумление, но и испуг.
— Как — три? Откуда вы взяли третью? Вот моя невеста, вот невеста моего приятеля. Вы простите меня, батюшка, я вас не понимаю.
В голосе офицера звенело несказанное удивление.
— Нет-с, вы уж дозвольте мне вас не понять! — взволнованно проговорил престарелый иерей. — Я еще по милости Божией из ума не выжил и до трех считать не разучился и трех невест на двух женихах повенчать никак не могу-с…
— Il est devenu fau! Он сошел с ума! — с отчаянием в голосе воскликнул по-французски один из прибывших.
— Эта невеста — раз, та невеста — два, а эта девица — уже три. Как ни считайте, выходит три.
— Да какая та невеста?.. О ком вы говорите? — звякнули шпоры.
— Та-с, которая приехала сейчас с вашим приятелем. Ваша невеста.
— Что! Что такое?! Моя невеста приехала с моим приятелем?! Да вы… вы, извините, с ума сошли, батюшка! Вот моя невеста, она стоит перед нами.
— Коля, ради бога, что это значит? — послышался испуганный женский голос.
— Да, с вашим приятелем, Путилиным… Девица Сметанина, — продолжал батюшка.
— С Путилиным?! — послышались испуганные возгласы.
— Да-с.
— С каким Путилиным?
— С полковником гусарским…
— Нет, батюшка, вы ошибаетесь: не с гусарским полковником, а с начальником Санкт-Петербургской сыскной полиции! — громко проговорил Путилин, выходя из-за прикрытия.
Его внезапное появление было подобно неожиданному удару грома. Громкий крик испуга, изумления вырвался из четырех уст: двух офицеров гусарского полка и двух барышень в подвенечных нарядах.
— Ах! — прокатился и замер под высокими церковными сводами этот крик.
Барышни пошатнулись и, наверное бы, упали, если бы их не подхватили офицеры. Бедняжка-священник остолбенел, замер, застыл.
Первым опомнился высокий, стройный офицер. Он сделал шаг по направлению к Путилину и гневно крикнул:
— Что это за мистификация, что это за маскарад? Кто вы, милостивый государь, и по какому праву вы одеты в этот мундир?
— Кто я, вы уже слышали: начальник сыскной полиции Путилин, а по какому праву я в мундире, я не обязан вам давать ответа. Я имею право наряжаться так, как мне угодно для пользы дела. А вот мне было бы интересно знать, по какому праву вы изволили облачиться в какой-то плащ, ворваться в церковь и похитить невесту… с усами? — отчеканил гениальный сыщик.
Офицер растерялся, опешил.
— Так как вы предпочитаете невест с усами, господин Неведомский, то я и захватил для вас таковую. — С этими словами Путилин вывел меня за руку и сорвал вуаль с моего лица, которое в эту трагическую минуту было, по всей вероятности, в высокой степени глупо. — Рекомендую, девица Сметанина, ваша невеста с усами и даже с бородой!
Раздался новый крик испуга и изумления. Батюшка, взглянув на меня, затрясся.
— Свят, свят, свят! — дрожащим голосом вырвалось у него.
Нет слов описать выражение лиц нашей странной группы, того столбняка, который овладел всеми, за исключением меня и Путилина.
— Ну-с, господа, что же мы будем теперь делать? Как мне прикажете поступить со всеми вами? По закону я могу вас не арестовывать, — обратился Путилин к офицерам, — так как это — дело вашего военного начальства… Но ваших невест я обязан арестовать вследствие заявления их родителей.
Обе невесты плакали.
— И вы это сделаете? — вырвалось у обоих офицеров-женихов.
— Я обязан.
— Честное слово, мы этого не допустим!
— Вы окажете сопротивление? Но не забывайте, господа, что это уже явится тяжким преступлением, за которое вас по головке не погладят.
Взбешенные офицеры были белее полотна.
И вдруг, к моему глубокому удивлению, Путилин громко и весело расхохотался.
— Вы еще смеетесь?! — рванулся один из женихов, Неведомский.
— Ну да! И знаете, почему? Потому что я нашел счастливый выход для всех вас.
— Какой?
— У вас шаферов нет?
— Вы продолжаете издеваться, господин Путилин?
— Я вас спрашиваю: у вас шаферов нет?
— Нет.
— Ну, так вот позвольте нам с доктором заменить их вам. Живо к аналою, господа, живо! Батюшка, пожалуйте!
— Как-с?.. Венчать?! — пролепетал не могущий все еще прийти в себя священник.
— Господин Путилин! Да неужто? Вы не шутите?! Правда? — Оба офицера радостно бросились к Путилину и схватили его руку.
— Да что же с вами поделаешь теперь? Не везде ведь найдется такой добрый, милый батюшка… Бог с вами, валяйте, но только помните, что о моем шаферстве — ни гугу никому, а то мне нагорит по шапке!
Оба офицера душили моего благородного друга в своих медвежьих объятиях.
— Спасибо вам! Ах, дорогой господин Путилин! Голубчик!..
— Ну, ну, довольно, хорошо! Пустите… А знаете ли вы, что из-за вас Путилин первый раз в своей жизни оскандалился.
— Как так?
— Очень просто. Родителям ваших невест я обещал разыскать сих барышень и вернуть их им.
— Да вы ведь и разыскали! —
