— Как — фальшивый? Но вы же уверяли, что это настоящий бриллиант?..
Ювелир хватался руками за голову.
— Ничего не понимаю… ничего не понимаю… Я видел драгоценный солитер, который вдруг сразу превратился в простое стекло.
Зато я все понял. Этот князь В. был не кто иной, как Домбровский. У гениального мошенника было два кольца, капля в каплю похожие одно на другое. В последнюю минуту он всучил ювелиру не настоящий бриллиант, а поддельный.
Путилин опять прошелся по кабинету.
— А знаешь ли ты, что третьего дня опять случилась грандиозная кража? У графини Одинцовой похищено бриллиантов и других драгоценностей на сумму около четырехсот тысяч рублей. Недурно?
— Гм… действительно, недурно, — ответил я. — И ты подозреваешь…
— Ну, разумеется, его. Кто же, кроме Домбровского, может с таким совершенством и блеском ухитриться произвести такое необычайное хищение! Кража драгоценностей произошла во время бала. Нет ни малейшего сомнения, что гениальный вор находился в числе гостей, ловким образом проник в будуар графини и там похитил эту уйму драгоценностей.
— И никаких верных следов, друже?
— Пока никаких. Общественное мнение страшно возбуждено. В высших инстанциях несколько косятся на меня. Мне было поставлено вежливо на вид, что ожидали и ожидают от меня большего, что нельзя так долго оставлять на свободе неразысканным такого опасного злодея. Откровенно говоря, все это меня страшно волнует. Но я ему устроил зато везде и всюду страшную засаду.
— Попробовали бы они сами разыскать подобного дьявола… — недовольно проворчал я, искренно любивший моего друга.
— Но клянусь, что я еще не ослаб и что я во что бы то ни стало поймаю этого господина! — слегка стукнул ладонью по столу Путилин.
Раздался стук в дверь.
— Войдите! — крикнул Путилин.
Вошел дежурный агент и с почтительным поклоном подал Путилину элегантный конверт.
— Просили передать немедленно в собственные руки вашему превосходительству.
— Кто принес, Жеребцов? — быстро спросил Путилин.
— Ливрейный выездной лакей.
— Хорошо, ступайте.
Путилин быстро разорвал конверт и стал читать. Я не сводил с него глаз и вдруг заметил, как краска гнева бросилась ему в лицо.
— Ого! Это, кажется, уж чересчур! — резко вырвалось у него.
— В чем дело, друже?
— А вот прочти.
С этими словами Путилин подал мне элегантный конверт с двойной золотой монограммой.
Вот что стояло в письме:
«Мой гениальный друг!
Вы дали клятву поймать меня. Желая прийти Вам на помощь, сам извещаю Вас, что сегодня, ровно в три часа дня, я выезжаю с почтовым поездом в Москву по Николаевской ж. дороге. С собой я везу все драгоценности, похищенные мною у графини Одинцовой. Буду весьма польщен, если Вы проводите меня.
Уважающий Вас Домбровский».
Письмо выпало у меня из рук. Я был поражен, как никогда в моей жизни.
— Что это: шутка, мистификация?
— Отнюдь нет. Это правда.
— Как?!
— Я отлично знаю почерк гениального мошенника. Это один из его блестяще смелых трюков. Домбровский любит устраивать неожиданные выпады.
— А ты не предполагаешь, что это сделано с целью отвода глаз? В то время, когда мы будем его караулить на Николаевском вокзале, он преблагополучно удерет иным местом.
Путилин усмехнулся.
— Представь себе, что нет. Он действительно, если только мне не удастся узнать его, непременно уедет с этим поездом и непременно по Николаевской дороге. О, ты не знаешь Домбровского! Неужели ты думаешь, что, если бы это был обыкновенный мошенник, я не изловил бы его в течение года? В том-то и дело, что он равен мне по силе, находчивости, дерзкой отваге. Он устраивает такие ходы, какие не устраивал ни один шахматный игрок мира.
Путилин взглянул на часы. Стрелка показывала половину второго.
— Я принимаю вызов. Браво, Домбровский, честное слово, это красивая игра! — возбужденно проговорил мой друг. — Итак, до отхода поезда остается полтора часа… Гм… Немного…
Путилин провожает мошенникаНа Николаевском вокзале в то время не царило при отходе поездов того сумасшедшего движения, какое вы наблюдаете теперь. Пассажиров было куда меньше, поезда ходили значительно реже.
Было без сорока минут три часа, когда я спешно подъехал к Николаевскому вокзалу.
Почти сейчас же приехал и Путилин.
Железнодорожное вокзальное начальство, предупрежденное, очевидно, им о его приезде, встретило его.
— Вы распорядились, чтобы несколько задержали посадку пассажиров в поезд? — спросил он начальника станции.
— Как же, как же… Все двери заперли. Могу поручиться, что ни один человек незаметным образом не проникнет в вагоны.
Путилин, сделав мне знак, пошел к выходу на перрон вокзала.
Поезд, уже готовый, только еще без паров, был подан. Он состоял из пяти вагонов третьего класса, двух вагонов второго и одного — первого класса, не считая двух товарных вагонов.
— Надо осмотреть на всякий случай весь поезд… — задумчиво произнес Путилин.
Мы обошли все вагоны. Не было ни одного уголка, который не был бы осмотрен нами.
Увы, поезд был пуст, совершенно пуст!
Мы прошли всем дебаркадером. Всюду стояли жандармы, оберегая все выходы и входы.
У каждого вагона стояли опытные агенты, мимо которых должны были пройти пассажиры.
— У дверей третьего класса в момент выпуска публики будет стоять X. О, он молодчина! Он не пропустит ни одного подозрительного лица, — возбужденно проговорил Путилин.
Mы вернулись в зал первого класса.
Тут было не особенно много пассажиров. Мой друг зорко всматривался в лица мужчин и женщин, одетых по-дорожному, с традиционными сумками через плечо.
Особенное внимание привлекал высокий рыжий господин с огромными бакенбардами с чемоданом в руках. Это был типичный англичанин-турист.
— Пора выпускать публику садиться в вагоны! — незаметно шепнул начальник станции.
— Выпускайте! — так же тихо ответил Путилин.
Путилин встал у выходных дверей, не спуская пристального взора с выходящих пассажиров.
Прошел один, другой, третья…
— Скажите, пожалуйста, который час? — по-английски обратился Путилин к высокому рыжему джентльмену.
