Героем Брэнуэлла стал Александр Перси, он же Александр Шельма, пират и революционер, инфернальный злодей, наделенный, помимо бешеных страстей, тончайшим вкусом к музыке, и (как и Доуро) неотразимый для женщин. У обоих авторов были свои литературные маски; подобно журналистам — современникам Бронте они безостановочно высмеивают друг друга и поливают грязью, дают прямо противоположные отчеты об одних и тех же событиях и не останавливаются перед прямой клеветой.
Все произведения Шарлотты, вошедшие в сборник (за исключением «Мины Лори»), написаны от лица Чарлза Тауншенда, младшего брата Доуро, порвавшего с семьей и жившего литературным трудом; это ехидный и ненадежный хронист, для которого желание очернить ненавистного брата гораздо важнее правды.
Действие происходит в королевстве Ангрия, основанном маркизом Доуро к северу от Витрополя. Вместе с ангрийским троном и новым титулом — герцог Заморна — повзрослевший маркиз получил и новый характер, более соответствующий байроническим увлечениям своей создательницы.
К началу «Мины Лори» ему двадцать пять; он женат на дочери своего давнего друга и врага Александра Перси, графа Нортенгерленда, похоронил двух жен и двух сыновей от первых браков, потерял трон в результате мятежа, поднятого его тестем (в ту пору — премьер-министром Ангрии), и вернул себе корону в ходе кровопролитной Гражданской войны, подробно, в стихах и в прозе, задокументированной Брэнуэллом (брат писал преимущественно о политике и сражениях, сестра предпочитала светскую хронику и описание чувств).
В сборник включены также отрывки из Роухедского дневника, написанные Шарлоттой в 1836–1837 годах.
Мина Лори
Часть I
Последняя сцена моей предыдущей книги завершилась в Олнвик-Хаусе, и первая сцена нынешней открывается здесь же. Как я люблю утренние картины! Свежесть во всех и вся еще не сменилась утомлением от дневных трудов. Когда спускаешься из спальни, гостиная выглядит особенно опрятной, огонь в начищенном до блеска камине — особенно ярким, а завтрак на столе — особенно заманчивым. Все названное присутствует в обшитой дубовыми панелями комнате со стеклянными дверьми, куда моим читателям случалось заглядывать уже не раз. Сейчас она кажется еще более уютной из-за удручающего зрелища за окном. В потемневшем воздухе вихрем кружит снег, серое набрякшее небо — сгусток морозного бурана, обледенелые ветви хлещут друг друга под яростными порывами ветра, который мог бы заживо содрать кожу с несчастного, оказавшегося на улице без одежды. Но тсс! Обитатели дома проснулись. Посмотрим, в каком порядке они выйдут к завтраку.
Первым спускается господин в шлафроке малинового дамаста с меховой оторочкой. Ворот его рубахи расстегнут, шейный платок не завязан. Лицо раскраснелось — отчасти это румянец здоровья, но в большей мере — следствие ледяного обтирания. Волосы обильно сбрызнуты туалетной водой, тщательно расчесаны и завиты. Руки, белые и чистые, видимо, холодны как ледышки. Он трет их, идя к столику у камина; по дороге бросает взгляд на окно и присвистывает, словно говоря: «Ну и погодка!» Затем берет газету из кипы, только что доставленной почтальоном, бросается в кресло и приступает к чтению. Тем временем слышатся другие шаги и шелестение шелка. Входит графиня Зенобия в сером платье и белом газовом тюрбане на смоляно-черных кудрях.
— Доброе утро, Артур! — произносит она бодрым голосом, свидетельствующим, что у нее все хорошо.
— Доброе утро, Зенобия, — отвечает герцог, вставая. Он пожимает ей руку, и они стоят рядом на коврике у камина.
— Экое утро выдалось! — продолжает он. — Снег так и валит. Кабы не ветер, я бы вытащил вас на улицу поиграть в снежки — просто чтоб вы нагуляли аппетит перед завтраком.
— Да, — ответила графиня, — наша с вами комплекция — как раз для таких детских забав.
И она выразительно глянула сперва на «величайшего из пустозвонов короля Ангрии», затем на свой внушительный стан.
— Вы полагаете, мы слишком упитанны для такого рода упражнений? — спросил его величество.
Зенобия рассмеялась.
— Я так точно, — сказала она и добавила: — Ваша светлость в превосходной форме — какой торс!
— Так не годится, — покачал головой герцог. — Куда бы я ни пришел, меня поздравляют с тем, что я стал шире в груди. Пора принимать меры. Умеренность и упражнения — вот мой девиз.
— Нет, Адриан, пусть лучше будет «Изобилие и покой», — возразил его светлости куда более мягкий голос. К ним присоединилось третье лицо — молодая дама. Она стояла чуть поодаль и не могла погреться у огня, потому что графиня в пышном платье и герцог в просторном шлафроке совершенно закрывали от нее камин. В сравнении с этими величественными особами она казалась очень маленькой и субтильной, а когда герцог подтащил ее ближе к огню, чтобы и ей перепало хоть немного тепла, совсем затерялась между ними.
— Изобилие и покой! — воскликнул его светлость. — Таким манером у вас вместо мужа скоро будет человек-гора!
— Да, я хочу, чтобы вы стали по-настоящему солидным. На мой взгляд, вы чересчур худы — совсем тростиночка.
— Вот видите! — сказал Заморна. — Мэри всегда за меня заступается.
Следом спустилась леди Хелен Перси, а вскоре и граф медленно и беззвучно сошел по ступеням, чтобы занять свое место за накрытым к завтраку столом. Ели в полном молчании. Заморна читал. Он раскрывал газету за газетой, проглядывал и швырял на пол. Одна упала на ногу лорду Нортенгерленду. Тот отпихнул ее, словно боялся подхватить заразу.
— Отпечатано в Ангрии, если не ошибаюсь, — пробурчал граф. — Кто принес в дом эту пакость?
— Газеты — мои, — отвечал его зять, отправляя себе в рот столько еды, сколько тестю хватило бы на весь завтрак.
— Ваши?! Зачем вы их читаете? Чтобы разжечь аппетит? Коли так, они свою задачу выполнили. Артур, вам следует лучше пережевывать еду.
— Мне некогда. Я очень голоден. За весь вчерашний день ел только один раз.
— Хм! А теперь наверстываете, как я понимаю. Только отложите газету, пожалуйста.
— Нет. Я хочу знать, что говорят обо мне мои любящие подданные.
— И что же они о вас говорят?
— Вот, некий достойный джентльмен выражает опасения, что их обожаемый монарх вновь подпал под влияние роковой звезды, чей восход принес Ангрии столько бедствий; желая прослыть остроумцем, этот джентльмен именует звезду нордической. Другой утверждает, что их отважный государь — Гектор на войне и Парис во дни мира. Он вспоминает Самсона и Далилу, Геркулеса и прялку и смутно намекает на опасности женского правления — это, Мэри, в ваш огород камешек. Третий угрожающе ворчит
