«Давай-давай, друг сердечный, — подумал я. — Со мной такие фокусы не пройдут. Я отплачу тебе твоей же монетой».
Итак, поцеловав Библию и выполнив прочие формальности, я уселся напротив мистера Мура, достал табакерку и, взяв щепоть, скосил глаза на двуногий каминный экран. Мне не было нужды задерживать взгляд на молодом лице с тонкими, непримечательными чертами, светлых, изящно завитых волосах, армейских усах и бакенбардах, жилистой, хоть и худощавой фигуре с прямой, как шомпол, осанкой. Проклятье! Разве я не знаю его, как собственное сердце? И тем не менее он стоит здесь, передо мной, словно ледяной столб! Впрочем, действующие лица в сборе; пора начинать пьесу.
— Насколько я понимаю, свидетель сейчас будет давать показания, — произнес молодой драгун.
— Да, — ответил мистер Мур. — Вы его будете допрашивать, сэр Уильям, или я?
— Я начну, с вашего позволения. — И, вытерев рот батистовым платком, сэр Уильям приступил к допросу.
— Ваша фамилия Тауншенд, если не ошибаюсь?
— Не ошибаетесь.
— Нет ли у вас других имен — или вы иногда прибегаете к псевдонимам?
— Я часто использую псевдоним.
— Под какими еще именами вы известны?
— Гардинер, Джонс, Кольер и Уэллсли.
— На каких основаниях вы претендуете на последнюю фамилию?
— Не знаю.
— Быть может, у вас есть родственники, которые ее носят?
— Возможно.
— Как давно вы живете в Витрополе?
Примерно двадцать один год.
— Сколько вам лет?
— Трижды семь.
— Помните, свидетель, что вы говорите под присягой. Повторю вопрос: сколько вам лет?
— Двадцать один.
— Вот как? — И следователь помолчал, как будто не может поверить в мои слова. Через минуту он продолжил: — Вы женаты или холосты?
— Не знаю.
— Будьте добры объяснить свой ответ.
— Насколько мне известно, я ни разу не вступал в брак, но часто испытывал такое желание.
— Как вы зарабатываете на жизнь?
— Весьма успешно.
— Чем именно?
— Я извозчик.
— И что вы водите, кеб или омнибус?
— Ни то ни другое.
— Так что же в таком случае?
— Я вожу пером.
— Если бы я запросил рекомендательное письмо, нашлись бы уважаемые люди, готовые аттестовать вас положительно?
— Нет.
— Странное признание. Каким обстоятельствам своей жизни вы приписываете утрату столь ценной вещи, как репутация?
— Моему прежнему близкому знакомству с проходимцем по фамилии Кларк — Уильямом Кларком, рядовым ангрийской армии.
— Вот как? Что ж, пора переходить к делу. Где вы были в прошлый вторник?
— В Витрополе.
— Где вы находились вечером того дня?
— Будь я проклят, если могу вспомнить.
— Быть может, в таком случае мне удастся освежить вашу память. Вы знаете Кларджес-стрит?
— Да.
— Есть ли на ней доходные дома?
— Весьма вероятно.
— Не припомните ли вы имена каких-нибудь лиц, снимающих там комнаты?
— Быть может, к завтрашнему дню припомню.
— Вы были там во вторник вечером.
— Вот как?
— Мистер Мур, помогите свидетелю.
Магистрат повиновался.
— Мистер Тауншенд! Лорд Макара Лофти снимает комнаты на Кларджес-стрит, и во вторник вечером вы были в гостях у его милости. Теперь от вас требуется под присягой сообщить, кого вы там видели.
— Хм, — проговорил я. — Здесь какая-то загадка!
Я помолчал, прокручивая в голове состояние дел: прикинул, стоит ли мне скрывать имена и выгораживать благородного виконта, тщательно взвесил все обстоятельства, точно подбил баланс и по здравом размышлении рассудил, что мне нет никакой выгоды лгать, а следовательно, лучше говорить правду.
— Я и впрямь был во вторник вечером на Кларджес-стрит, — сказал я, — где видел лорда Лофти и досточтимую мисс Дэнс. Я пил с ними чай.
— Так вы пили чай втроем?
— Нет, присутствовала еще комнатная собачка, пудель или спаниель по имени Пепин.
Сэр Уильям вставил слово:
— Надо ли понимать, что вас позвали провести вечер с пуделем и благородный виконт не удосужился пригласить третьего гостя?
— О, был еще весьма респектабельный коробейник.
— По фамилии Уилсон, — добавил мистер Мур.
— Совершенно верно.
— Опишите этого джентльмена. Был ли он высокий?
— По сравнению с пуделем — да.
— Мистер Тауншенд, так не годится, — сказал мистер Мур. — Я вынужден потребовать точных ответов. Еще раз прошу дать описание мистера Уилсона.
— Что ж, охотно. Это человек среднего роста, с широкой грудью, очень смуглой кожей, густыми черными усами и шевелюрой, внешностью гуляки, нависшим лбом, который постоянно хмурится, и голосом, необычно низким для того, кому не исполнилось и тридцати, — так я оценил его возраст, хотя пьянство и невоздержанность оставили на лице морщины, которые больше подошли бы шестидесятилетнему. Он назвался шотландцем, однако ничего шотландского в нем нет.
— Много ли он говорил?
— Нет.
— Подавали ли вам вино?
— Самую чуточку.
— Воздерживался ли мистер Уилсон от спиртного?
— Я бы не сказал.
— Был ли он вполне трезв к тому времени, как вышел из гостей?
— Полагаю, он протрезвел к середине следующего дня.
— Он вышел сам, или его несли?
— Нечто среднее. Он подошел к лестнице, упал, скатился по ступеням, после чего слуги отнесли его в карету лорда Макары.
— Кто отправился с ним?
— Только кучер.
— Видели ли вы, как отъезжала карета?
— Да. Точнее говоря, я видел две кареты, поскольку у меня двоилось в глазах.
— Куда она поехала? Налево по Кларджес-стрит или направо?
— Под присягой утверждаю, что не могу сказать. Глаза застилал туман, и, по правде говоря, мне показалось, что одна карета едет направо, другая — налево. Я и сам был немного под хмельком.
— Осталось ли у вас впечатление, что виконт и мистер Уилсон держатся на дружеской ноге?
— Да, но мистер Уилсон и мисс Дэнс были на еще более дружеской ноге, особенно после того, как Уилсон опрокинул десятую стопку.
— Пила ли мисс Дэнс наравне с мистером Уилсоном? — серьезно осведомился сэр Уильям.
— Я не помню, чтобы она сама разбавляла себе джин, но точно не отказывалась, когда лорд Макара подливал ей из графина, что тот делал довольно часто.
— Касался ли разговор политических вопросов?
— Уилсон раз или два начинал поносить треклятого турка на Востоке, но мисс Дэнс оба раза придвигалась поближе, брала его за руку и, глядя ему в лицо, заводила речь о чем-нибудь другом.
— Можно ли было со слов мистера Уилсона заключить, что он недавно побывал за границей — во Франции, например, или в какой-либо другой стране?
— Он много говорил с мисс Дэнс о красоте француженок и посоветовал ей укладывать волосы на парижский манер. Еще он начал какую-то историю со слов: «Когда я последний раз
