− Очень хорошо. Если вам нравится чувствовать себя неловко и отвратительно, да будет так. Моя совесть всегда крепко заперта, как пружина в коробке, потому что, когда она выскакивает, то поражает меня своим размером. Поэтому я снова уговариваю ее уменьшиться, как рыбак уговаривал джина. «Замечательно, — говорю я, — думать, что вы спрятаны надолго в таком маленьком сосуде, чтобы забыть о вашем существовании. Прошу вас, сэр, вместо того, чтобы с каждым разом расти все больше и больше и ставить меня в тупик своим неясными очертаниями, не могли бы вы еще раз сжать себя до прежних размеров?» И когда я снова ее закрыл, разве я не ставлю печать на вазу и не забочусь о том, как бы снова ее не открыть и не пойти против Соломона, мудрейшего из людей, запершего ее там.
Но у Маргарет не улыбнулась ему в ответ. Она едва ли слушала, что говорил мистер Белл. Она думала только об одном ― что она лишилась доброго мнения мистера Торнтона, — он разочаровался в ней. Она не думала, что объяснение может вернуть ей его любовь, нет, но его уважение и доброе мнение, которое, она надеялась, заставит его пожелать, в духе прекрасных строк Джералда Гриффина:
«Повернуться и оглянуться мне во след,
Услышав мое имя».
При мысли об этом у нее перехватывало дыхание, и она нервно сглатывала. Она старалась успокоить себя мыслью, что как бы плохо он о ней не думал, это не изменит ее. Но это была банальность, иллюзия, которая растаяла под гнетом ее сожаления. Двадцать вопросов мистеру Беллу готовы были сорваться с ее языка, но не один из них она не произнесла. Мистер Белл подумал, что она устала, и рано отправил ее в комнату, где, прежде чем пойти спать, она долгое время просидела у открытого окна, вглядываясь в багровый купол неба, где зажигались звезды, мерцали и исчезали за огромными тенистыми деревьями. Всю ночь на земле горел маленький огонек — свеча в ее бывшей комнате, которая сейчас служила детской для нынешних обитателей дома священника, пока не построят новую. Чувства перемены, личной незначительности, недоумения и разочарования переполняли Маргарет. Ничего прежнего больше не было. И это непостоянство причиняло Маргарет больше боли, чем если бы все, что было ей знакомо изменилось до не узнавания.
− Теперь я начинаю понимать, какими блаженными… великолепными и гармоничными должны быть слова — «То же самое вчера, сегодня и всегда». Бесконечный! «Спокон веков и навсегда, ты — Бог». Это небо надо мной выглядит так, как будто не менялось, но все же, оно не такое. Я так устала, так устала, что меня уносит водоворотом жизни, в которой ничто не остается прежним — ни человек, ни место. Это похоже на круг, в котором постоянно вращаются жертвы страсти. Принадлежи я к другой религии, я бы подстриглась в монахини. Я ищу неземной стойкости в земном постоянстве. Если бы я была католичкой и могла бы унять свое сердце, оглушив его сильным ударом, я бы стала монахиней. Но я буду тосковать по своей сущности. Нет, не по своей сущности, поскольку любовь никогда не наполнит мое сердце кроме любви к ближнему. Может, так и должно быть, может, нет. Сегодня вечером я не могу этого решить.
Усталая она легла спать, усталая проснулась через четыре-пять часов. Но утро принесло надежду и более радостный взгляд на вещи.
− В конце концов это правильно, — сказала она себе, прислушиваясь к голосам игравших детей, пока одевалась. — Если бы мир оставался неизменным, он бы деградировал и стал порочным. Несмотря на мое болезненное отношение к переменам, прогресс кажется мне правильным и необходимым. Я не должна думать так много о том, как обстоятельства подействовали на меня саму. Лучше думать о том, как они действуют на других, если мне хочется сохранить справедливость в суждениях и надежду в сердце, — и с улыбкой она вышла в гостиную и поприветствовала мистера Белла.
− А, юная мисс! Вы поздно легли прошлой ночью, поэтому поздно встали утром. У меня есть для вас новость. Что вы думаете о приглашении на обед? Утренний визит, буквально по росе. Здесь уже побывал викарий ― он зашел по пути в школу. Полагаю, чтобы прочитать нашей хозяйке лекцию о трезвости на благо косарей. Словом, он был здесь еще до девяти, когда я спустился вниз. И нас пригласили отобедать у них сегодня.
− Но Эдит ждет моего возвращения, я не могу пойти, — ответила Маргарет, радуясь, что у нее есть хороший предлог отказаться.
− Да, я знаю. Я так и сказал ему. Я подумал, вы не захотите пойти. Но если вы захотите, приглашение остается в силе.
− О, нет! — сказала Маргарет. — Давайте придерживаться нашего плана. Давайте отправимся в двенадцать. С их стороны очень любезно, но я, в самом деле, не могу пойти.
− Очень хорошо. Не мучайте себя. Я все организую.
До того, как они уехали, Маргарет незаметно прошла на задворки сада викария и сорвала маленький колючий отросток жимолости. Она бы не сорвала цветок вчера из страха, что ее заметят, и ей придется объяснять свои мотивы и чувства. Но вернулась она через пустырь — место, где царила прежняя очаровательная атмосфера. Обычные звуки жизни казались более музыкальными, чем где-нибудь еще в целом свете, свет — более золотистым, жизнь — более спокойной и полной мечтательного удовольствия. Вспоминая свои вчерашние чувства, Маргарет сказала себе:
− И я тоже постепенно меняюсь — в этом и в том, а теперь я разочарована и раздражена, потому что все не так, как я себе рисовала, и реальность не настолько прекрасна, как я представляла. О, Хелстон! Я никогда не полюблю никакое другое место так, как полюбила тебя.
Несколько дней спустя она пришла в себя и решила, что очень рада, что снова увидела Хелстон. Для нее он останется самым красивым местом в мире, но там было столько воспоминаний, связанных с прошлым и, особенно с ее отцом и матерью, что вряд ли она когда-нибудь сможет снова вернуться туда.
Глава XLVII
Настоятельная потребность
«Опыт, как бессильный музыкант, держит
Терпенья струны в своих руках.
И звуки, что понять не в силах,
Бога. И волею Своей он их ослабит
В унылом и запутанном миноре».
Миссис Браунинг «Запутанная музыка»
Примерно в то же самое время Диксон вернулась из Милтона и вновь стала служанкой Маргарет. Она привезла бесчисленные милтонские истории: как Марта переехала в дом к мисс Торнтон, когда та вышла замуж; подробный рассказ о подружках невесты, платьях и завтраках; и
