Мысль о том, что она поехала, всегда служила ей утешением, хотя она приехала только для того, чтобы услышать, что мистер Белл умер ночью. Маргарет увидела комнаты, которые он занимал, и вспоминала о них потом с большей любовью в память о своем отце и его дорогом и преданном друге.
Перед отъездом они обещали Эдит вернуться к обеду, если их опасения оправдаются. Поэтому неторопливый осмотр комнаты, в которой умер ее отец, и тихое прощание с добрым стариком, что так часто находил приятные слова, веселые остроты и причуды, пришлось прервать.
Капитан Леннокс заснул по пути домой, и Маргарет могла вволю поплакать, вспоминая этот роковой год и все горести, что выпали на ее долю. Не успела она оправиться от одной потери, как следовала другая, не замещая одно горе другим, а заново вскрывая едва затянувшиеся раны и чувства. Но, вернувшись и услышав нежные голоса тети и Эдит, веселое ликование маленького Шолто, увидев хорошо освещенные комнаты и их хозяйку, прелестную в своей бледности и проявлявшую сочувствие, Маргарет очнулась от тяжелого состояния почти суеверной безнадежности и начала ощущать вокруг себя радость и счастье. Она заняла место Эдит на диване, Шолто подучили очень осторожно поднести тете Маргарет чашку чая. И к тому времени, когда она поднялась к себе переодеться, она смогла возблагодарить Бога, что Он избавил ее доброго друга от продолжительной или мучительной болезни.
Когда наступила ночь — священная ночь — и весь дом затих, Маргарет наслаждалась красотой Лондона в столь поздний час. Земные огни отражались бледным розовым цветом в мягких облаках, что тихо выплывали в белом лунном свете из теплого сумрака, неподвижно простиравшегося над горизонтом. Эту комнату Маргарет занимала во времена своего детства, которое переросло в девичество, когда чувства и сознание впервые пробудились в полную силу. Она вспомнила, что в одну из подобных ночей она пообещала себе жить такой же смелой и благородной жизнью, какой живут героини из романов, о которых она читала или слышала, жизнью sans peur et sans reproche.[57] Тогда ей казалось, что стоит только пожелать, и такая жизнь будет достигнута. А теперь она узнала, что стоит не только желать, но еще и молиться — это было необходимое условие для настоящей героической жизни. Доверяя себе, она ошиблась. Как последствия ее греха все оправдания, все искушения навсегда останутся неизвестны человеку, в чьих глазах она так низко пала. В конце концов она осталась лицом к лицу со своим грехом. Она знала, почему она согрешила. Добрая софистика мистера Белла, что почти все люди виновны в том, что совершают сомнительные поступки, и что мотив облагораживает порок, никогда не имела для нее большого значения. Ее первая мысль о том, как бы бесстрашно она рассказала всю правду, если бы все знала, казалась слабой и бедной. Нет, даже ее стремление рассказать правду, как обещал сделать мистер Белл, что немного оправдало бы ее в глазах мистера Торнтона, было лишь малым и незначительным утешением теперь, когда смерть снова научила ее, какой должна быть жизнь. Если бы весь мир говорил, действовал или хранил молчание с намерением обмануть, если бы самые дорогие интересы находились под угрозой, а самые дорогие жизни — в опасности, если бы никто не узнал о ее правде и лжи, чтобы платить ей уважением или презрением, оставив ее наедине с Богом, она бы молилась, чтобы у нее были силы говорить и поступать всегда правильно.
Глава XLIX
Веяние покоя
«По солнечному пляжу она медленно брела,
От нерешимости порою замирая.
Печаль ее была спокойна и светла».
Томас Худ «Геро и Леандр»
— Разве Маргарет не наследница? — прошептала Эдит мужу, оставшись с ним наедине вечером после печального путешествия в Оксфорд. Она притянула к себе его голову и, встав на цыпочки, попросила не возмущаться, прежде чем осмелилась задать ему этот вопрос. Капитан Леннокс, тем не менее, оказался в неведении. Если он что-то и слышал, то забыл. В любом случае профессор из маленького колледжа не мог много зарабатывать, с другой стороны капитан всегда был против того, чтобы Маргарет платила за проживание, и двести пятьдесят фунтов в год казались какой-то смехотворной суммой, учитывая, что Маргарет к тому же не пила вина. Расстроенная Эдит опустилась на землю — ее домысел лопнул, как мыльный пузырь.
Неделю спустя она, танцуя, подошла к своему мужу и присела перед ним в реверансе:
− Я права, а вы — неправы, благороднейший капитан. Маргарет получила письмо от юриста, она — наследница имущества. И наследство — около двух тысяч фунтов, а остальное — около сорока тысяч — собственность в Милтоне по текущей стоимости.
− В самом деле! И как она воспринимает свою удачу?
− Кажется, она с самого начала знала, что будет наследницей, только не представляла, что наследство такое большое. Она очень бледна и говорит, что боится. Но это, знаешь ли, чепуха, и скоро пройдет. Я оставила маму рассыпаться в комплиментах и ускользнула, чтобы рассказать тебе.
По общему согласию впредь полагалось считать мистера Леннокса юридическим советником Маргарет. Она была настолько несведуща во всех делах, что почти с каждым вопросом ей приходилось обращаться к нему за помощью. Он стал ее поверенным, он приходил к ней с бумагами на подпись. Он никогда не был так счастлив, как в это время, обучая ее премудростям закона.
− Генри, — произнесла однажды Эдит лукаво, — вы знаете, как я надеялась и ждала, чем закончатся все эти беседы с Маргарет?
− Нет, не знаю, — ответил он, краснея. — И я прошу вас не рассказывать мне.
− Что ж, очень хорошо. Тогда мне не нужно будет просить Шолто, не приглашать к нам так часто мистера Монтегю.
− Как хотите, — ответил он с напускной холодностью. — То, о чем вы думаете, может произойти, а может и нет. Но на этот раз прежде чем довериться, я подожду, когда у моих надежд появится прочное основание. Спросите, у кого хотите. Может быть, я веду себя не по-рыцарски, Эдит, но если вы вмешаетесь, вы все испортите. Долгое время Маргарет избегала меня, и только-только ее сердце Зенобии[58] стало оттаивать. В ней есть задатки Клеопатры, если бы только она была большей язычницей.
− Что касается меня, — жестко ответила Эдит, — я очень рада, что она — христианка. Я знаю очень немного.
Этой осенью Маргарет не поехала в Испанию. Хотя до последнего она надеялась, что какой-нибудь счастливый случай вызовет Фредерика в Париж, куда она с легкостью
