Это общество, учрежденное в Палермо в 1823 г., не имело ни знаков, ни отличительных признаков. В каждом городе был делегат, называвшийся «радикалом», который мог присоединить к себе десять человек и даже более под названием «декурионов» или «центурионов»; присоединенные назывались «сынами», которые в свою очередь могли присоединять к себе десять других, а те в свою очередь могли делать то же самое; таким образом составилось могущественное общество. Посвященные назывались братьями Варнавы. Они узнавали друг друга посредством кольца и ставили на своих письмах известные буквы INR1. Этого общества очень опасались и завистливо подстерегали; оно наполняло тюрьмы. Оно прекратилось, только когда другие обстоятельства вызвали другие общества.
Общества в Калабрии и АбруццахЭти округа по своему естественному положению и характеру жителей были во все времена любимым притоном заговорщиков. Мы там находим «Европейских патриотов» или «Белых пилигримов», «Филадельфов» и «Дечизи», оттуда распространившихся по другим итальянским провинциям, с военной организацией, оружием и начальниками. Первые два общества отчасти возникли во Франции, и деятельность их, как показывают названия, не ограничивалась полуостровом. Ложи «Дечизи» (решительные) назывались «Решения»; собрания «Патриотов» назывались «Эскадроны». В каждом было от сорока до шестидесяти человек, а собрания филадельфов «Лагери», «Дечизи», число которых, может быть, простиралось до сорока тысяч, собирались по ночам, под бдительным караулом часовых, а военные упражнения происходили в пустых домах или уничтоженных монастырях. Целью их было напасть на Неаполь и провозгласить республику, но обстоятельства были неблагоприятны. Предводитель их, Чиро Анникиарико, священник, был человек с большими средствами и обширным влиянием, так что оказалось необходимо отправить против него генерала Корка, который взял его в плен и расстрелял. Так как Чиро человек замечательный, то, может быть, краткий очерк о нем покажется интересным.
Чиро АнникиарикоЭтот священник был изгнан из общества за свои преступления. Его обвинили в убийстве, совершенном в припадке ревности, и приговорили на пятнадцатилетнее изгнание, хотя есть сильный повод предполагать, что он был невинен и просто жертва духа партий. Вместо того чтобы, согласно приговору, дозволить ему выехать из страны, его целых четыре года держали в темнице, откуда он наконец бежал и нашел убежище в нагорных лесах, где стал во главе шайки разбойников и, как уверяют его враги, совершал всякого рода чудовищные злодейства. Говорят, например, что он вошел в Мартано в один из первых домов местечка, изнасиловал хозяйку, потом убил ее и всю прислугу и увез с собой 96 тысяч червонцев. Он имел сообщение со всеми разбойниками; кто хотел избавиться от врага, тому стоило обратиться к Чиро. Когда его спросили, после того как он был захвачен, сколько душ загубил собственной рукой, он ответил равнодушно: «Кто же это запомнит? Душ шестьдесят либо семьдесят». Его деятельность, хитрость и неустрашимость поражали изумлением. Он был первой руки стрелок и всадник; из величайшей опасности он спасался с редким счастьем, вследствие чего прослыл колдуном, против которого обыкновенные средства нападения бессильны. Хотя сам священник и при случае, когда находил удобным, исполнял обязанности патера, он был скорее вольнодумец и своих собратов по духовному званию называл обманщиками без всякой веры. Он издавал газету против миссионеров, которые, по его мнению, распространяли в народе антилиберальные идеи, и запрещал им под страхом смерти проповедовать в деревнях, потому что «вместо истинного евангельского учения они распространяли одни сказки и ложь». Вероятно, он довольно верно определял их деятельность. Он мог быть и великодушен. Однажды он застал в саду генерала Октавио, корсиканца на службе у Мюрата, – этот генерал долго преследовал Чиро с отрядом в тысячу человек. Атаман разбойников назвался сам, заметил, что в его руках жизнь генерала, который был один и не вооружен; но, заключил он: «Я пощажу вас на этот раз, хотя впредь так снисходителен не буду, если вы не перестанете гоняться за мной». С этими словами он перемахнул через каменный забор и скрылся. Наружности довольно приятной, он был среднего роста, хорошо сложен и очень силен. Его обильная словами речь отличалась витиеватостью. Крайне пристрастный к удовольствиям, он имел, во время своего преобладания, любовниц во всех городах и провинциях, по которым постоянно бродил. Когда король Фердинанд возвратился в свои владения по сю сторону Таро, он вернул всех изгнанных за политические убеждения. Чиро попытался попасть в этот разряд, но против него был издан новый приказ об аресте. Тогда-то он стал во главе «Дечизи», и много им приписано неистовств. Двадцать – тридцать человек из шайки, переряженных полишинелями, были рассеяны по всей стране. Где сила не брала, туда посылались смельчаки поджидать удобной минуты для исполнения тайного смертного приговора, произнесенного обществом. Таким образом были убиты среди собственного сада мировой судья в Луого-Ретондо и его жена; Пероне, член шайки, вонзил нож в живот семидесятилетнего старца, пробравшись в дом под предлогом, что принес письмо, а потом убил его жену и слугу. Как уже сказано, нашли наконец необходимым послать против этих злодеев отряд под командой генерала Корка. Многие были схвачены, остальные разбежались; Чиро всего только с тремя товарищами укрылся в одной из укрепленных ферм близ Франкавиллы, но после сильного отпора был вынужден сдаться. Его судили военным судом и приговорили к расстрелу. Миссионер предложил ему утешение религии. Но Чиро ответил с улыбкой:
– Бросим эту болтовню; ведь мы одной профессии; не смеяться же нам друг над другом.
Прибыв на место казни, Чиро пожелал стоять, но ему приказали встать на колени, и он повиновался, подставив грудь. Тут ему сказали, что таких злодеев, как он, расстреливают сзади; он покорился и этому, в то же время предостерегая священника, который не хотел отойти от него, чтобы он стал дальше и не подвергался опасности. Двадцать одна пуля попала в цель, четыре в голову, однако он все еще дышал и хрипло бормотал; двадцать вторая пуля положила конец его существованию. Это было подтверждено всеми офицерами и солдатами, присутствовавшими при его смерти.
– Как скоро мы заметили, что он заколдован, – говорил один солдат со всей искренностью, – то зарядили его собственное ружье серебряной пулей, и она-то уничтожила чары.
По смерти предводителя предали суду около двухсот тридцати человек; почти половина из них, виновные в убийстве и грабеже с насилием, подверглись смертной казни, и их головы были выставлены близ места их жительства или места действия их преступлений.
Свидетельства «Дечизи»Чтобы
