— Что это — берга? — переспросила она.
— Не «берга», а Берг… Это кадет. Мой товарищ… Ну, то есть мы не совсем товарищи, потому что он… Вернее, потому что я…
— Вы с ним не дружите, — помогла ему Катя.
— Нет, я просто ему завидую, — неожиданно для себя самого признался Коля.
Удивляясь тому, что он это сказал, Коля одновременно чувствовал, что не мог не сказать этого, и что не сказать этого именно перед странной девушкой в зеленом платье по какой-то причине было просто нельзя.
— Стало быть, вы завидуете? — переспросила она.
— Да.
— Хорошо, — сказала Катя, повернулась и пошла прочь.
Коле нестерпимо захотелось остановить ее и узнать, почему было хорошо то, что он завидовал Бергу, но в этот момент он услышал громкий счет классной дамы, долетевший оттуда, где шла репетиция, увидел конверт у себя в руке, опомнился и поспешил за девушкой.
— Постойте! — в полном отчаянии окликнул он ее.
— Да? — обернулась Катя.
— Не могли бы вы… Мне нужна ваша помощь!
— В чем? — Она все так же спокойно смотрела на него.
— Там теперь, понимаете… На репетиции… Снова у всех есть пара…
— Не понимаю.
— Эта девушка убежала… — Он махнул рукой в ту сторону, где скрылась княжна Утятина. — И значит, лишних там никого нет. Они не сразу заметят, что меня не хватает. Теперь есть немножечко времени.
— На что?
— Передать вот это. — Коля указал на конверт.
— Но я ведь уже сказала вам: Лены Денисьевой сейчас в институте нет.
— А я подожду ее. Вы только спрячьте меня куда-нибудь, чтобы я глаза никому не мозолил.
— Куда же я спрячу вас? Вы ведь не вещь.
— Ну, не прячьте! Просто укажите местечко, а я там тихонько посижу. А когда она придет, вы меня позовете.
Колю хватились только на построении во дворе. Кадеты встали в колонну по трое, чтобы покинуть Смольный, но в одном ряду оказалось всего два человека. Проведя перекличку, унтер-офицер выяснил, кто у него пропал.
— Стихоплет проклятый! — выругался он и отправился на поиски Бошняка.
Вдвоем с милейшей Анной Дмитриевной он прошел по всем коридорам, заглядывая в опустевшие уже классные комнаты, побывал в столовой и даже на кухне, проверил кладовые помещения, осмотрел дворницкую — Коли нигде не было.
— А что, если ваш мальчик решил сам вернуться в казарму? — высказала резонную в ее глазах мысль милейшая Анна Дмитриевна, однако тут же была опровергнута.
— Кадет без спросу по городу один не пойдет, — отрезал унтер-офицер и задумчиво посмотрел на выглядывавших из дортуара крохотных воспитанниц самого младшего класса, который до реформы императрицы Марии Федоровны по цвету платьев носил название «кофейного». — А там у вас что? Мы туда еще не ходили.
— И не пойдем, — даже бровью не повела милейшая инспектриса. — Там одни маленькие девочки, поэтому посторонним вход заказан.
— А туда? — Интендант указал на дверь, ведущую в дортуар старшего класса.
— Туда уж тем более.
— Ну, как знаете. Мне ведь не одному отвечать. Начальство у нас хоть и разное, однако ж по такому делу спрос наверняка общий будет.
— Ваш мальчик уже ушел, — твердо ответила милейшая Анна Дмитриевна.
Через несколько минут в дортуар старшего класса заглянула Катя Ельчанинова. Обведя взглядом пустую комнату с двумя рядами кроватей, она склонилась и увидела лежавшего под одной из них Колю.
— Вы зачем туда забрались?
Коля шелохнулся и поднял голову.
— Ушли?
— Да-да, можете вылезать.
— Я подумал: а вдруг они сюда зайдут? — Он ящеркой скользнул вбок и встал рядом с кроватью. — Спасибо.
— Не стоит благодарности. Только мне интересно, что вы теперь скажете своему командиру.
— А, ерунда! — небрежно махнул рукой он, однако небрежность эта вышла у него самая неестественная.
Коля знал, что ерундой тут и не пахло. Последствия ожидали его тяжелые, скорее всего, даже по-флотски болезненные, и тем не менее иначе поступить он не мог. Слово, данное коллежскому советнику, обязывало его дождаться Денисьеву, какие бы кары ни грозили ему. Отчаянно страшась того, что ожидало его по возвращении в Морской корпус, он все же действовал согласно своему простому пониманию чести. Впрочем, от нежданной помощницы правду о возможных последствиях он решил скрыть, поскольку боялся, как бы она не подумала, будто он рисуется перед ней, желая выглядеть благородным героем. С целью же отвлечь ее от дальнейших расспросов он понес всякую чепуху, потому что выглядеть глупо в ее глазах он не боялся. Коля считал, что и без того она видит в нем одного только дурачка.
— Мы, Бошняки, и не в таких переплетах бывали. Батюшка мой в детстве своем пажом был у императора Павла Петровича. И, между прочим, дежурил в Михайловском замке[46] в ту самую ночь.
— В какую ночь?
Коля сделал глупейшее лицо из всех, на какие был способен.
— В ту самую! — трагическим шепотом объявил он. — Никто до сих пор не знает, как он ее пережил. Прямо рядом с опочивальней Государя пост его находился. Можете себе представить?!
— Нет, не могу. Послушайте, вам надо уходить отсюда. Служба для старших классов вот-вот закончится, и все придут в дортуар. Хотите, я вас в кладовке спрячу. Там, правда, темно, и крысы бывают.
— Хочу, — с готовностью кивнул Коля. — Вы только дайте мне знать, когда она придет.
Ни на одном из посещаемых ею прежде занятий Лена Денисьева в тот день так и не появилась. Преподаватель геральдики заочно поставил ей дурную отметку за герб Корчак, эскиз которого она должна была сдать, а Коля напрасно просидел до самого вечера в кладовой комнате. Крысы поначалу тревожили его шуршанием то в одном, то в другом углу, но со временем он привык, и шуршание отчасти даже его развлекало. Несколько раз он ощущал, как что-то мимолетно касается его ног, энергично пинал темноту, отбрыкивался, неизбежно представляя крысу, ползущую вверх по сапогу и штанам, и опять затихал, чтобы не привлекать внимания. Через два или три часа после начала своего добровольного заточения он решил перейти в атаку. Крысы к тому моменту совсем осмелели, поэтому требовались уже решительные действия. Дождавшись, когда снаружи не слышно будет ни голосов, ни шагов, он резко бросался в ту сторону, где шуршало, топал изо всех сил в надежде раздавить сапогом что-нибудь живое, и всякий раз радовался, что этого не произошло. В итоге крысы все же оставили его в покое, и следующие несколько часов Коля провел пусть и скучно, зато в безопасности.
Заслышав какие-нибудь шаги, он теперь оживлялся, торопливо приводил себя в порядок, принимал непринужденную, по его мнению, позу, а потом слушал, как эти шаги удаляются и вместе с ними удаляется всякая надежда проскользнуть в казарму до закрытия главных ворот. Катя пришла выпустить его уже ближе к ночи.
— Вам лучше через дворницкую пройти, это соседняя дверь, и потом — сразу к Неве. В Монастырском
