— Вот и прекрасно, — кивнул Армитидж, легко проскальзывая в люк и глядя на пластиковый лабиринт; появившийся следом Ривьера был явно непривычен к слабому тяготению.
— Где тебя носит, когда нужно работать? — спросил его Кейс.
Тот открыл рот, словно собираясь ответить. Изо рта выплыла небольшая форель, а за ней, что было совсем уж невероятно, цепочкой тянулись пузыри.
— В голове, — улыбнулся Ривьера.
Кейс засмеялся.
— Хорошо, — кивнул Ривьера, — ты умеешь смеяться. Понимаешь, я бы помог вам, но руки — мое слабое место. — Он выставил вперед ладони, которые неожиданно удвоились. Четыре руки, четыре ладони.
— И ты, Ривьера, просто безвредный клоун — так, что ли? — Молли встала между Ривьерой и Кейсом.
— Пошли, брат, — позвал из люка Аэрол. — Идем, ковбой.
— Твоя дека, — объяснил Армитидж, — и остальное хозяйство. Помоги ему принести вещи из грузового шлюза.
— Ты очень бледный, брат, — заметил Аэрол, когда они волокли запакованную в пенопласт «Хосаку» по центральному туннелю. — Может, съешь чего?
Рот Кейса наполнила противная слюна, и он замотал головой.
Армитидж объявил восьмидесятичасовую остановку. Молли и Кейсу нужно привыкнуть к невесомости и научиться в ней работать. Кроме того, он проинструктирует их насчет Фрисайда и виллы «Блуждающий огонек». Оставалось неясным, что будет делать Ривьера, но спрашивать Кейсу не хотелось. Через несколько часов после прибытия Армитидж послал его в желтый лабиринт, чтобы пригласить Ривьеру поесть. Тот лежал, по-кошачьи свернувшись, на тонком темперлоновом матрасе, совершенно голый, и, по всей видимости, спал. Вокруг его головы вращался нимб из белых геометрических тел: кубов, сфер и пирамид.
— Эй, Ривьера.
Кольцо продолжало вращаться. Кейс вернулся и доложил Армитиджу.
— Под кайфом. — Молли оторвала взгляд от разобранного игольника. — Хрен с ним.
По всей видимости, Армитидж считал, что невесомость повлияет на способность Кейса оперировать в матрице.
— Не бери в голову, — отмахнулся Кейс. — Я включаюсь, и меня уже здесь нет. Мне все равно, где мое тело.
— У тебя высокий адреналин, — заметил Армитидж. — Ты все еще страдаешь от СКА. Но у нас нет времени ждать, пока ты обвыкнешься. Тебе придется научиться работать, превозмогая болезнь.
— Так что, я буду рубиться прямо отсюда?
— Нет. Потренируйся, Кейс. Прямо сейчас. В коридоре, наверху, где невесомость.
Представление декой киберпространства совершенно не зависело от ее физического местонахождения. Войдя в матрицу, Кейс увидел перед собой привычные очертания ступенчатой пирамиды — базу данных Ядерной комиссии Восточного побережья.
— Как дела, Дикси?
— Я же мертв, Кейс. Что же я — полный кретин и ничего не понимаю? Сидя в твоей «Хосаке», я имел время подумать.
— Ну и как ты себя чувствуешь?
— Да никак.
— Тебя что-нибудь беспокоит?
— Меня беспокоит, что меня ничто не беспокоит.
— Как это?
— В Сибири, в русском лагере, один мой дружок отморозил себе палец. Ну и конечно, ампутация. Как-то через месяц я замечаю, что он всю ночь ворочается. «Элрой, — говорю я, — что это ты никак не угомонишься?» — «Палец, — говорит, — чешется». — «Почеши, — говорю я ему, — и спи». — «Маккой, — говорит он, — этот — не почешешь».
По позвоночнику Кейса пробежала волна леденящего холода, и он не сразу понял, что это такое. Конструкт смеялся.
— Слушай, ты можешь оказать мне небольшую услугу?
— Услугу, Дикси?
— Этот вот ваш шахер-махер, когда вы его закончите — сотри меня на хрен.
Сионитов Кейс не понимал.
Как-то раз Аэрол сам, безо всякой подначки, рассказал ему о ребенке, который выскочил из его лба и убежал в заросли гидропонной ганжи.
— Маленький такой, совсем ребенок, ну вот как твой палец, не больше. — Он потер ладонью свой широкий загорелый (без малейшей, конечно же, царапинки) лоб.
— Это ганжа, — пожала плечами Молли, когда Кейс пересказал ей эту историю. — Сиониты не проводят особого различия между действительностью и галлюцинацией. То, что рассказал тебе Аэрол, действительно с ним случилось. Это не лапша на уши, а уж скорее поэзия. Сечешь?
Кейс кивнул, но остался при своих сомнениях. При разговоре сиониты непременно дотрагивались до собеседника, чаще всего — брали его за плечо. Кейсу это не нравилось.
Часом спустя Кейс готовился к очередной тренировке.
— Эй, Аэрол! Иди-ка сюда. Вот, попробуй! — крикнул он, протягивая сиониту троды.
Аэрол плавно, словно в замедленном кино, развернулся. Босые ноги ударились о стальную переборку, а свободная рука ухватилась за перекладину; другая рука держала пластиковый мешок с синезелеными водорослями. Он застенчиво поморгал и улыбнулся.
— Попробуй, — повторил Кейс.
Аэрол взял ленту, надел ее на голову и закрыл глаза. Кейс нажал кнопку питания. По худощавому телу сионита пробежала судорожная дрожь. Кейс торопливо выключил деку:
— Ну и что ты видел?
— Вавилон, — печально сказал Аэрол, возвращая троды, а затем оттолкнулся ногами и улетел.
Ривьера неподвижно сидел на темперлоновой подушке. Чуть выше локтя его руку плотно обвивала изящная — не толще пальца — змейка с горящими, как рубин, глазами. Кейс потрясенно смотрел, как украшенное ярким черно-алым узором тельце стягивается все туже и туже.
— Ну, давай, — ласково сказал Ривьера бледно-желтому, как воск, скорпиону, сидевшему на его раскрытой ладони. — Давай.
Скорпион шевельнул коричневыми клешнями и, быстро перебирая ножками, побежал вверх по руке вдоль темноватых вен. Достигнув локтевой ямки, он остановился и еле заметно задрожал. Ривьера издал негромкий звук, что-то вроде шипения. Жало поднялось, поколебалось, словно в нерешительности, и вонзилось в набухшую вену. Коралловая змейка ослабила хватку, и Ривьера медленно вздохнул. Кайф пошел.
Змейка и скорпион исчезли, и в его левой руке оказался молочно-белый пластиковый шприц.
— Если Господь Бог и создал что-нибудь лучшее, Он приберег это для себя.[13] Знаешь такую поговорку?
— Да, — кивнул Кейс, — слышал, и по самым разным поводам. Ты всегда устраиваешь такой спектакль?
Ривьера снял с руки стягивавший ее жгут.
— Да. Так смешнее. — Он улыбнулся, глаза его почти не замечали окружающего, на щеках вспыхнул румянец. — У меня над веной мембрана, чтобы не нужно было беспокоиться о состоянии иглы.
— И не больно?
— Конечно больно, — блеснул глазами Ривьера. — Необходимый элемент.
— Я бы пользовался дермами, — сказал Кейс.
— Дилетант! — засмеялся Ривьера, надевая белую рубашку с короткими рукавами.
— Приятно, наверное, — заметил Кейс и встал.
— А сам-то ты как? Куришь, ширяешься?
— Пришлось, к сожалению, бросить.
— Фрисайд. — Армитидж тронул пульт маленького проектора «Браун»; почти трехметровая голограмма вздрогнула и приобрела резкие очертания. — Здесь находятся казино. — Он ткнул пальцем прямо в какую-то точку объемного изображения. — Здесь расположены отели, здесь — частные владения, а вот здесь — магазины. — Рука двигалась все дальше. — Голубым отмечены озера. — Армитидж подошел
